— Мужественным, говорите? А мне кажется, что если ваш Алёшка не научится любить и жалеть вас, то его сердце как раз и станет тряпичным. И не выйдет из него ничего путного, несмотря ни на какого дядю Сеню.
— Так думаете, я ему всё-таки нужен? Хоть для чего-нибудь? Правда?
— Нужен. Хотя бы для того, чтобы он пустым, глухим и никчёмным не вырос!
— Но чем же я, Люба, могу его… заинтересовать? Чем? Я ведь и правда, такой… такой…
— Не мужественный? Да?
— Да… — Евгений опустил голову.
— Но у вас же хватает мужества добровольно отказаться от сына, желая ему добра (хотя это и ложное решение, по-моему). У вас же хватает мужества любить женщину, которая вас бросила, и никого не винить в том, что с вами происходит. Это вполне мужественно, вообще-то! Знаете, Евгений, мне почему-то кажется, что ваша главная беда только в том и состоит, что вы себя так прочно и безнадёжно закомплексовали. Прямо-таки крест на себе поставили.
— А что же делать? Люба? Что же делать?
Я задумалась. В самом деле: откуда же я знаю, что делать? Но мне не хотелось сдаваться. Я сказала:
— Для начала, например, купите стиральную машину, а потом холодильник. Или наоборот: сначала холодильник, а потом стиральную машину.
— Думаете, это поможет? — с сомнением спросил Евгений.
— Поможет. Всё равно, надо же с чего-то начинать. Купите собаку или кота, если, конечно, любите животных и готовы нести за них ответственность. Это будет второй шаг…
Кажется, моя небогатая сокровищница мудрых идей начинала иссякать. Я задумалась.
— Ну, а на третье… На третье вам нужно попросить Стеллу перестать обзывать вас зателёпой и прочими обидными словами. Понемногу учитесь себя уважать. Не возноситься, а именно уважать, — хотя бы за то, что у вас хватило сил пять лет прожить в одиночестве. За то, что вы умеете стирать вручную и прочитали так много разных детективов. И даже написали один!
— А сын, Алёшка?
— А вот с сыном пока сложнее. Здесь, мне кажется, вам нужны вера и терпение. И не знаю даже, чего больше — веры или терпения…
— А вот говорят, Люба, что есть какая-то икона чудотворная… Помолишься перед ней, и все проблемы решатся… Где-то рядом она, вроде бы даже у нас, в Петербурге? Не слышали?
— А вы разве в Бога верите, Евгений?
— Да как вам сказать… в церковь я не хожу… но то, что Бог есть, знаю, чувствую.
— Если так, тогда… Вот что я думаю: чудотворных образов у нас в Петербурге много, — в этом смысле наш город особенный. Вот, например, Казанский образ Божией Матери. Знаете, где он находится?
