— Ужас какой! — в сердцах сказала я, дочитав последнюю строчку.
— Как? — Кирилл даже приподнялся со стула. — Вам не нравится?
— Ну как такое может нравиться?! — возмущённо сказала я, но, взглянув на побледневшее лицо автора, невольно осеклась и поправилась: — Я, кажется, не слишком точно выразилась — мне не вся пьеса не нравится, а только концовка. Ну почему так мрачно-то? Что же это такое? Ведь мало того, что Клава променяла исключительного Андерсена на какого-то облезлого кобеля, вы ещё и самого Андерсена умудрились из джентльмена и умницы превратить в обыкновенного тупого, жирного пожирателя докторской колбасы!
— Но что вы хотите, Люба, ведь у вашего Андерсена разбито сердце!
— Опять это сердце! Ничего у него не разбито! А вот у вас просто какая-то помеха на разбитых сердцах! Нет уж! Хотите, обижайтесь, Кирилл, а хотите, нет, но меня до глубины души возмущает такая концовка!
— Ну, хорошо, хорошо, Люба, успокойтесь, пожалуйста. Позвольте, я переделаю концовку прямо на ваших глазах? Ну, дайте мне хоть авторучку что ли!
Я тотчас принесла ручку. Кирилл откинулся на спинку стула (на этот раз мы сидели в Зелёной комнате) и мечтательно закрыл глаза. Я замерла, не отрываясь глядя на сценариста; очень боялась потревожить его: вдруг передумает исправлять свою пьесу!.. Наконец Кирилл очнулся и быстро записал несколько предложений. Вся работа заняла у него примерно минут десять.
— Вот! — сказал он и протянул мне листок. Я прочитала и невольно просияла.
— Ах, как хорошо, Кирилл! Вы такой талантливый!
Кирилл скромно кивнул головой, мол: да, что есть, то есть.
— Причём, заметьте, Люба: у вас я позаимствовал только одно слово для характеристики кобеля — «облезлый».
На этот раз в конкурсной пьесе Кирилла всё кончалось хорошо: Клава подружилась с облезлым кобельком, познакомила с ним Андерсена и они стали дружить втроём, время от времени наведываясь в заветную лавку, где ели докторскую колбасу в умеренных количествах и вели с хозяином лавки исключительно интеллектуальные беседы.
— Ну, всё. Ура! Одна работа у нас уже есть! — вслух ликовала я.
— Могу вас обрадовать, Люба, — возразил Кирилл, — у вас и ещё четыре работы есть!
— Правда? А кто же ещё написал? Я что-то не в курсе.
— Насколько я знаю, это Валентина, Зоя, Евгений и Лена тоже уже что-то написали.
— Да что вы говорите? А почему же не приносят, не показывают? — не терпелось мне.
— Ну, может, детали дорабатывают…
Мы помолчали. Я взглянула на стол: чай допит, бублики съедены.
