— Мы тонем.
— Что? — От страха Тициан снова подпрыгнул, но Дарио дернул его за рубашку.
— Тут же совсем немного воды, — быстро сказал он и зачерпнул ладонью из соленой лужи под ногами. — Ничего страшного. И вообще, я не понимаю, как это связано вон с тем…
— Мы идем ко дну, — повторила Унка. — И уже порядочное время. Но медленно, очень медленно. Все же нам долго не продержаться. Единственное место, куда надо успеть, — это туда… — И она не глядя указала на серый холм в море.
— Почему ты раньше не сказала? — спросил Серафин.
— Зачем? Ничего бы не изменилось.
Аристид таращил глаза то на одного, то на другого.
— Мы правда тонем? Правда?
Дарио прищурился, как от боли, и вздохнул:
— Она так сказала. Да.
— Трещины, — прошептал Серафин и впервые внимательно оглядел воду, плескавшуюся в черепаховом панцире.
У всех промокли башмаки еще тогда, когда они отплывали от Венеции, но никто не обратил внимания на мелкую лужицу на дне. Теперь до всех дошло, что они действительно сидели почти по колено в воде еще до того, как после прыжков Тициана вода хлынула в их посудину.
— Трещины? — Тициан хлопал руками по луже, будто мог их обнаружить и заткнуть.
Дарио посуровел и деревянным голосом сказал:
— Ладно. Мы, значит, идем ко дну. Но перед нами земля… или что-то похожее. Ты, Унка, ведь знаешь, что там такое.
Она кивнула.
— Если я не обманываюсь, там — труп. Причем не совсем обычный. Русалки учуяли его издалека и уплыли. Они испугались.
— Тру… Труп? — пробормотал Тициан. — Но ведь эта штуковина длиной метров… метров семьдесят или восемьдесят? Так? — Ему никто не ответил, и он повторил громче: — Так ведь?
Они постепенно приближались к светло-серому бугру. Мало-помалу его очертания вырисовывались все рельефнее.
— Труп морской ведьмы, — сказала Унка.
У Серафина екнуло сердце.
— Морской ведьмы, — повторил Аристид и тоже было подскочил, но Дарио с такой злостью заставил его сесть на место, что Серафин хотел заступиться за малыша, но передумал и спросил Унку:
— Сколько мы еще продержимся?
Она медленно провела рукой по воде, скопившейся в черепаховом панцире.
— Часа три. Может быть, четыре. Если панцирь не лопнет.
— Сможем мы доплыть до суши?
— Не имею ни малейшего представления, где она находится.
Серафин вскинул голову. Его уже ничто не могло ни удивить, ни испугать.
— Следовательно, нам надо убраться с панциря?
— Да.
— И влезть вон на ту штуку?
— Ведьма мертва, — сказала Унка, — и никому не причинит зла.
— Постойте! — Дарио потер ладонями глаза, потом — виски. — Вы действительно хотите переселиться на дохлую ведьму?
