Унка принюхалась к ветерку.
— Она умерла не так давно. Тело в воде сохранится еще дня два.
— Во всяком случае, дольше чем три-четыре часа, — подал голос Серафин в поддержку Унки, хотя и не мог понять, как он сам соглашается на такую жуткую авантюру.
— Я туда не пойду, — прохныкал Аристид.
Тициан молча выжидал.
— Я ни за что туда не полезу! — Аристид с крика перешел на панический визг.
— Она нам ничего плохого не сделает, — увещевал его Серафин. — Она наше единственное спасение.
Тициан решил его поддержать:
— А если бы это была просто мертвая рыба? Ты бы ее небось даже на зубок попробовал.
Аристид в растерянности взглянул на Тициана, его лицо исказилось гримасой, и он завыл тонким голосом:
— Вы все с ума посходили! Совсем сошли с ума!
Дарио, даже не взглянув на него, сказал:
— Течением нас несет прямо туда. Минуты через две подплывем.
Аристид было снова заголосил, но Дарио так глянул на него, что тот осекся. Глаза Дарио снова сузились, когда он перевел взор на колыхавшийся в воде труп морской ведьмы.
— Это ее лицо, вон там?
Все взглянули туда, куда он показал.
— Да, — сказала Унка.
Она вдруг сильно побледнела и умолкла. Никто этого не заметил, кроме Серафина, но он не задавал лишних вопросов. На вопросы и ответы еще будет время, когда они переберутся на свое новое пристанище.
Подул ветерок и донес до них отвратительный запах, какой бывает на венецианском рыбном рынке по воскресеньям.
Ведьма лежала на спине. Серафин уже разглядел, что у нее было тело огромной старухи — по самые бедра, а дальше виднелся колоссальный рыбий хвост, такой как у русалок, только величиной чуть ли не с корабль. Ее длинные волосы распластались на воде густым зеленым полукружьем, как водоросли. Надо было постараться, чтобы тонущий черепаховый панцирь не попал в эту волосяную сеть, где он мог запутаться и опрокинуться или застрять в зеленых прядях.
Серафин высказал вслух свои опасения, и все стали грести руками, чтобы направить посудину к чешуйчатому хвосту, где можно было легче и безопаснее подобраться к морской ведьме. Даже Лалапея помогала, как могла, хотя Серафину подумалось, не пользуется ли она просто случаем, чтобы снова окунуть руки в воду и что-то снова там ловить или щупать, — кто ее знает?
Осталось два метра.
Один метр.
Черепаховая скорлупа стукнулась о рыбий хвост трупа. Каждая пластинка чешуи была размером с колесо повозки, причем вся чешуя уже покрылась илом и тиной, забившейся под огромные чешуйки. Мерзкий запах бил в нос, мальчишки отплевывались, едва справляясь с тошнотой, пока мало-помалу не притерпелись к зловонию. Только Унка и сфинкс никак не реагировали на вонь.
