Правда? Вы создали мир, полный имитации и симуляции, полный всевозможных игрищ и фарса. И все это – с самого детства. С детства танцевать на задних лапах… Этикет и подобная х…йня как разновидности воспитательной гнусности, но апофеоз всего этого насекомого кретинизма –ваши сексуальные игры. Вы размножаетесь играючи…»
Катарсис и овации зеркала.
Женя вглядывался в тусклую поверхность: воспаленные глаза, синюшная кожа, растрепанные темные волосы. Он устало ухмыльнулся, включил холодную воду и ополоснул лицо. В надежде что-нибудь поесть заглянул на кухню, но накануне здесь побывал отец, ненавистный опустившийся алкоголик, с целой ватагой таких же собутыльников. Так и есть, все съестное осталось в желудках озлобленных пролетариев. Из всего, что можно было отнести к продуктам питания, был только черный чай, походивший больше на крупную пыль.
В своей комнате он сел на стул перед окном и, похлебывая то, что должно было быть чаем, сосредоточенно вглядывался в небо. Промозглое, сиренево-серое, с мерзкой кашей низко нависающих облаков. Пустота, в которой замирает время.
Женя думал о себе.
Неуравновешенный, психически деклассированный персонаж с «небольшой» манией величия. Таких принято называть маргиналами, долбо..бами, отморозками.
Наверное, Женя и есть такой. По его бунтарской натуре «концлагерный диснейлэнд» есть в его видении мира сосредоточение такого зла, которое его и породило, сформировало и бросило на выживание среди ржавых аттракционов.
Как итог – американские горки в условиях предельной выживаемости. Свой досуг парень проводил с теми, кто величаво называл себя анархистами. А однажды он и вовсе загремел в местную психушку: скорее, от нездорового интереса, нежели по реальным причинам. На фоне всего этого незаметно прошли инфантильные попытки свести счеты с жизнью, приводы в милицейский участок и истерики измученной жизнью матери.
Женя допил чай, лег на диван и сфокусировал свой взгляд на потолке. С похорон матери прошла всего неделя. Вспомнил ее мертвое лицо, похоронную процессию, вонючих пенсионеров с трехлитровыми банками, охи и вздохи каких-то незнакомых мерзких личностей.
В тот момент Женя ощутил себя героем совершенно страшного и дикого фильма. Ему казалось, что-то последнее человеческое, что в нем осталось, засыпается мерзлым песком. Призрачная вера в светлое, хорошее осталась там – в деревянной коробке с трупом.
И только при осознании этого в душе парня что-то начинало шевелиться, что-то живое и настоящее. На глаза наворачивались слезы. Наверное, покойная мать отдала бы все, чтобы увидеть, как он плачет.
