Макар остановился. Он знал, что должен написать что-то очень важное, но так и не смог ясно представить, что именно.
«Наверное, жизнь и может быть только такой – с прекрасным и ужасным. По-другому никак…»
Услышав тихие шаги и скрип двери, Макар настороженно обернулся. Катя стояла в пижаме и маленькими пухлыми ручками протирала глаза. Макару стало не по себе.
– А ты чего не спишь, моя маленькая? – спросил Макар.
– А я уфэ выспалась, – ответила Катя. – А ты тиво не спис?
– А я вот сижу и думаю, что бы написать в блокноте… – ответил как можно более спокойно Макар.
– А ты напифы, фто я Юйкуюбью.
– Кого? Юльку? – Макар чуть не выпал из кресла.
– Та, она со мной игвает во двове иногда. Я ее юбью, и она меня тофэ.
– Хорошо, моя маленькая. А теперь иди спать, – сказал он и поцеловал Катю в лоб.
Катя снова зашуршала по ковру своими короткими шажками, дверь скрипнула, и Макар понял, что он снова один. Еще несколько минут подумав об этом дне, который изменил его жизнь, он приписал:
«Я Юйкуюбью…»
Макар заново перечитал страницу – и со дна души к самому горлу и глазам поднялось все неизбывное горе, вся боль, которую он хранил в себе последние годы. Он горько заплакал и вырвал из блокнота все, что написал. И, сдавливая свою первую запись в кулаке, он молился, чтобы завтра все началось с чистого листа…
Карамазов и Верховенская «Лезвие»
«..Глотаем яд в таблетках пожелтевших,
Терзать слова – шаги к шизофрении.
Я с мазохистским кайфом
Расчленяю свои трупещущие умопостроения.
Глубокий таз с водой – какой он глупый,
А может, я х…евый не настолько,
Чтобы об этом мне не говорить.
Лечи молчанием»
«…По инерции переместился из одного угла в другой. Я неделю не ходил на работу, все гулял и думал. По кладбищу гулял, по «долине смертной тени», ха-ха. А думал о невыносимости, о паутине взаимодействий с окружающим и сопутствующим. И знаете что? Ха, да них…я вы не знаете. Думаете, это так просто? И в самом деле, просто каждый день приходить на работу и натягивать на лицо идиотскую улыбку? И живо интересоваться тем, от чего я зависим? Все, что мои первичные нужды удовлетворяет, заинтересовывать себя этим, вы думаете, просто? Почему я должен зависеть от ваших одобрений? Или от языка как такового? Какими, б…ядь, категориями вы рассуждаете? Вы это делаете? Ха-ха, я могу предположить, что все это носит характер статус-кво и метафизики бабла, большее ведь ваш страх не позволяет, страх перед окаменевшей статичностью. Да от вас за километр несет продажностью и страхом, позорным страхом. За маской услужливых обывателей – ваши посеревшие от паранойи лица.
