с ангельским видом, паршивка:
— Земля должна быть чистой от таких, как ты. Если природа разумна, она должна тебя уничтожить. А если нет — погибнет мир, папочка…
Ну, пусть не твердит.
Но произносит же временами,
маленькая, так и не повзрослевшая, дрянь!
Сейчас она получит отменную трёпку.
170
Цахилганов опять отыскивает её номер. Он долго слушает, как уходят в пустоту бесследно его частые телефонные сигналы.
Гудки летят из географического центра Евразии —
над измученной полуразрушенной Россией.
Туда, где одно ласковое, красивое, небольшое существо давно готово мысленно убрать с лица земли
его,
своего отца,
будто лишнюю шахматную фигуру с клетчатой доски.
Цахилганов, сотворивший дитя, никто иной как творец! И вот, тварь готовится поднять руку на творца, ибо полагает, что сотворена она, чистая, нечистым, видите-ли, творцом!
Решительно — мир — сошёл — с — ума.
Но кто-то суровый безмолвно остерегает Цахилганова: человек не может быть творцом человека. А вровень со Всевышним ставит себя…
— дух — тьмы — понятно — понятно — отбой!
…А может, это Любовь,
тысячи раз обманутая, преданная им, униженная
Любовь должна была породить именно такое дитя —
которому предначертано расправиться с ним,
как с осквернителем любви?
Хм, тогда… плохо дело.
Телефонные сигналы, летящие от отца к дочери, снова остаются без ответа. Выходит, её уже нет дома… Но — чу! — забулькала металлическая искусственная рыбка. Цахилганов быстро нахватывает воздуха в грудь, открывает рот, багровеет заранее…
171
— Ну и что ты молчишь как бешеный? — Степанида невозмутима. И она опять щёлкает семечки! — Тьфу. Смотришь в сторону Москвы своими дюбелями?
— Я? — теряется Цахилганов.
Шлямбуры, дюбеля… Что-то не припомнит Цахилганов ни одной барышни в своей жизни, которая бы знала, что это такое. Ах, да — у Степаниды в школе хорошо преподавали ручной труд…
— Конечно, ты.
— А кто это — вы, которые должны убрать меня? Стереть с лица земли?
— А тебе не всё равно?
— Скверно шутишь, Степанида. Не смешно!
— Ну, ладно. Тебе есть что сказать? Тебе, как профессиональному врагу страны и народа, есть что сказать своим недавно проснувшимся потомкам?
— Нет… — кладёт он трубку, понимая бессмысленность любых будущих своих слов. — Нет.
Беспощадная тварь. Кто бы мог подумать, что безропотная его Любовь родит эту беспощадную тварь. Будто он, Цахилганов, не человек, а…
— Мутант, — подсказал кто-то. — Она, девочка, борется с цивилизацией бесолюдей…
А бесолюди ждут, конечно, сложа руки, когда эта суровая козявка их одолеет… Да посадят её за решётку в два счёта, как только сочтут нужным! И правильно сделают! Вот и вся её борьба…
