Странно. Странно это. Не хорошо,
— зачем — она — там — стоит —?!! —
206
Но… Но вновь переместилось всё во времени, и новые люди сообщили о новых подземных неведомых сдвигах,
и всё перемеряли и пересчитали —
и — центр — Евразии — сошёлся — на — той — самой — точке — где — умирает — Любовь —
Любовь — но — не — надо — не — надо — не — надо — об — этом — об — этом — нельзя.
Да! Лучше рассуждать о чём-нибудь, усложнённом до невероятности, обманывая себя,
расставляя логические ловушки,
попадаясь в них — и обходя,
чем понимать
происходящее на твоих глазах…
В палате, однако, неслышно появилась старшая медсестра — Мария. Здоровая и нескладная, с металлическим своим подносом. Она угрюмо освободила Любины руки от игл, припечатав ранки клочками влажной ваты. Потом, приподняв её голову, дала выпить из стакана что-то прозрачное — и ушла, не взглянув на Цахилганова. Только сказала неприветливо уже почти из коридора:
— У Барыбина операция. Он позже будет… А телевизор ваш сдох, значит? Вот, не смотрите вы его. А меня за ним гоняли. Через двор. В грязищу такую… Только зря пост оставляла, из-за капризов ваших.
207
Цахилганов, спохватившись, выскочил за нею следом.
— Подождите, — он открыл бумажник, самая мелкая купюра была в нём десятидолларовая. — Возьмите. Я знаю, здесь вам почти не платят…
Им — мелкой — обслуге — лучше — давать — пять — раз — по — десять — чем — один — раз — но — пятьдесят.
Мария сильно помотала головой, не поднимая глаз. И Цахилганов отчего-то смутился,
— когда — он — краснел — не — припомнить.
— Простите, я не ту… — он вытащил сотенную.
— Не надо! — медсестра окинула его странным взглядом, и даже замахнулась, неловко и слабо. — Уберите, вам сказано!
— Но… чтобы вы лучше за моей женой… Это за хлопоты.
— Не надо!!! — ещё беспомощней и злей прокричала Мария, закрываясь от него подносом.
— …Ненормальные какие-то, — пожимал плечами Цахилганов, вернувшись в палату. — Та не взяла. И эта… И санитарка, студентка, совсем пичужка заморённая, отказалась. Ну и порядки тут, у Барыбина, в реанимации…
Нет, где, в какой ещё стране голыдьба способна так кочевряжиться?!.
Весь цивилизованный мир поклоняется золотому тельцу, а с нашими сладу нет… И как они жить собираются в новом мире? На подножном корму, что ли?
208
— Ничего, ничего, Люба. Отдохни от своих игл. Давай, я поверну тебя на бок. Вот так. Лучше тебе? Лучше, милая?.. Ах, Любочка. Что ты наделала? Почему ты не стала лечиться, когда было ещё не поздно?..
