Мудро древние судили
Обо всем, и посему
Богу здравья возводили
Храм за городом; ему
Там и жертвы приносили.
Вот и Вирбий, что воскрес
Божества сего заботой
[40],
Города обходит что-то:
Любит он зеленый лес,
Вечно занят он охотой.
Если ж прибредет медведь,
Если лев во всем величье
Явится, готов взреветь,
Псов придержит Вирбий: ведь
Им с такой не сладить дичью.
Коль о сущности опасной
Видимость сама вещает,
Мы на страже; нас прельщает
Кротость: девы лик прекрасной
Змий с картин к нам обращает.
Коль кого-нибудь хвалили
Древние, не нрав надменный,
Не богатство возносили:
«Трудолюбец» говорили
Или «человек отменный».
Да и наши подражали
Древним — ведь в былые дни
Те слова не унижали:
Трудолюбцами они.
Вспомним: коль нуждался Рим
На войне или в собранье
То в поместие за ним
Посылали горожане.
Не один знатнейший дом
Горд фамильным был прозваньем,
Связанным своим звучаньем
С земледельческим трудом,
Не с богатством иль стяжаньем.
Вот во Франции доныне
Сей уклад старинный чтут:
Поселян там кормит труд,
И они не на чужбине,
А в родном селе живут.
Чуть петух пропел — кузнец
Угли в кузне раздувает,
Нить в иглу портной вдевает
И ворчит, коль сын-юнец
Трет глаза или зевает.
Не сидят дворяне праздно
По домам: те волка травят
(Чем стада от бед избавят),
Те в безлюдной и опасной
Местности дозоры ставят:
Коль захочет кто-нибудь,
Чтоб на ярмарку поспеть,
Затемно пуститься в путь,
По дороге может петь,
Может и верхом соснуть.
Век, не ведавший забот!
Темным вечером погожим
Всяк, где хочет, там уснет:
Мать-земля служила ложем,
Пологом — небесный свод.
Воду черпали рукою,
Чтобы жажду утолить
Или грудь себе омыть:
Здоровей питье такое,
Чем из чаш чеканных пить!
Шел Иаков
[44] в путь далекий,
Гневом братним устрашен;
Посохом пастушьим он
Брод отыскивал в потоке,
К жизни в поле приучен.
Скрылось солнце в многоводном
Море, смыл с чела он пыль,
Пищу взял в мешке походном,
Спал на камне он холодном,
Место же нарек: Вефиль.
Чуть Природа нам открыла
Очи, как немедля нас
Всем, что нужно, одарила,
Все дала нам в тот же час,
Лишнего же не творила.
Нас мудрей щегол простой:
В сытости живя и холе,
Он из клетки золотой
Рвется прочь — к Природе, к воле,
В поле или в лес густой.
Если нас недуг долит,
Отравляя дни и годы,
Тяжкие страданья длит,—
Что надежней исцелит,
Чем всесилие Природы?
Как бы вас еще пронять?
От речей успел устать я!
Где тут смысл? С какой вам стати,
Вечную покинув мать,
К мачехе спешить в объятья?
