Поводья выпустив, едет,
В свое погрузившись горе,
По берегу он, вдоль речки,
Чьи воды впадают в море.
Он едет медленным шагом,
Вернуться назад не чая.
Уносит река всю радость,
Оставив одни печали.
Когда раздирает сердце
Пронзительная утрата,
Одно лишь спасенье: ехать
С восхода и до заката.
Но вот закатилось солнце
И сумрак навис, густея,—
А рыцарь еще печальней,
А рыцарь еще грустнее.
Он видит: челны рыбачьи
Отчалили, уплывая,
И слышно, как плещут весла,
И песня слышна такая:
«Речная черна пучина!
Кто справиться с нею сможет?»
«Лишь тот, кто любить умеет,
Лишь тот, для кого дороже
Любви ничего нет в мире…
Лишь тот, кто сумеет волей
Своей одержать победу
Над пагубой и недолей!»
Хорошая песня… Только
Хорошее — скоротечно,
И голос певца растаял,
Быть может, увы, навечно.
И вновь Авалор вздыхает,
Объятый сердечной грустью.
А волны реки струятся,
Спеша от истоков к устью.
Он думает о началах,
Гадает он о причинах
Печалей, которых больше,
Чем в дюне любой — песчинок.
Он едет медленным шагом
Вдоль речки, бегущей в море,
И очи его — как будто
Два горьких и долгих горя.
И вот он верхом въезжает
В ночные речные струи.
И черные волны шепчут,
Над сердцем его колдуя:
«Казалось бы, скорбь тщедушна,
А рыцаря одолела.
Кто душу печали продал,
Подарит пучине тело».
Но вдруг Авалор увидел
У берега челн рыбачий,
Хозяином в этот вечер
Покинутый, не иначе.
И вот выбирает якорь,
За весла садится рыцарь,
И лодка во мрак ныряет,
Чтоб в полночи раствориться.
Никто ничего не знает
С той ночи об Авалоре.
Был слух, что нашел погибель
Он в черной пучине моря.
Но можно ли верить слухам?
Смешно и подумать даже!
Все знают одни лишь волны.
Все знают — да нам не скажут.
