— Знаю, знаю; но от меня вы не могли ожидать подобной штуки; не поверите, если и сказать вам. Это противно моему правилу, что холостая жизнь лучше всего. Это глупость, над которою смеюсь я в других, а сам ее сделал. Смейтесь же теперь надо мною.
— Так ли я понимаю ваши слова, сквайр: вы были женат?
— Ну да. Стало быть перед вами не старый холостяк, а вдовец. Вот в чем штука. Могли ли вы ожидать от меня такой глупости? Ха, ха, ха! Ну, смейтесь же надо мною.
— Не над чем смеяться, сквайр. Дело очень натуральное. Я даже угадываю, почему вы до сих пор скрывали свой брак.
— Самолюбие, доктор, самолюбие — моя слабость! Брак у нас был тайный, потому что отец мой, человек гордый (и сквайр взглянул на строгие черты портрета), высоко ценил свою знатность и не позволил бы мне жениться на дочери простого пастора. А потом я молчал из ложного стыда, чтоб не показаться изменником правилу, к которому привык, защищаясь от невест любовью к холостой жизни. Слабость, доктор, смешная слабость. Моя жена была мисс Лесли, дочь нашего старого пастора.
— Вот этим вы меня удивляете, сэр. Я помню мисс Лесли, это была девушка очаровательная. Так вот почему она уехала отсюда. Я не воображал, что она была замужем, и теперь вижу, как неосновательны были мои предположения. Жаль, если старик, ее отец, и мать также не знали о браке. Это их успокоило бы. Мисс Лесли уехала в Комберлэнд; но что с нею было после — я не слышал.
— Она умерла там еще при жизни моего отца, — печально сказал сквайр, — потому-то я и не мог тогда признать нашего брака.
— Вы должны были признать его после, когда стали полным господином своих поступков, — сказал Сайдботтом, — этого требовала честь ее памяти; а тем более было это необходимо, если у вас были дети.
— Правда ваша, доктор, правда. Я сделал важный проступок. Хочу по крайней мере теперь его загладить.
— Значит, у вас есть дети?
— Дочь мою вы знаете: Бэбби не племянница, а младшая дочь моя.
— Так у вас есть и старшая дочь? Где ж она?
— Я укажу вам ее через несколько времени; а пока скажу, что не знал до вчерашнего дня о том, что она жива. Она была увезена от матери еще в младенчестве, и потом я не мог отыскать ее следов. Теперь, благодаря Роперу, все для меня объяснилось, и дочь возвращена мне.
— Остальные подробности вы сообщите мне, когда найдете удобным; но я, кажется, угадываю их, — сказал Сайдботтом. — Знает ли ваша племянница, то есть дочь, о своем родстве с вами?
— Знает, но еще не все. Бедная моя жена обещалась не открывать никому, что мы повенчаны.
