— Мисс Бэссингборн очень благодарна вам, джентльмены, — сказала Бэбби, выступая вперед, — но она может защитить себя сама. Пойдем со мною, мой друг, Роза. Ваш муж у нас в доме. Я дожидалась вас.
Роза пошла за нею, дверь затворилась. Джентльмены остались одни в столовой.
— Что за чудеса! — вскричал баронет. Его восклицание было повторено всеми.
XI. Объяснения, примирения, общие восторги
Пойдем в кабинет сквайра. Здесь Монкбери, в качестве мирного судьи, разбирает дела, мирит поссорившихся, определяет наказания виновным; здесь он принимает своих фермёров, помогает бедным, щедрою рукою раздает пособия.
Комната убрана очень просто. Большой дубовый стол и несколько дубовых стульев — вот вся мёбель. Над камином висит портрет его отца, генерала Монкбери. В комнату ведут двое дверей. Одна дверь обыкновенная; другая закрыта большими японскими ширмами.
Сквайр сидит спиною к столу, лицом к камину; лицо почтенного джентльмена озабочено. Подле него сидят доктор Сайдботтом и мистер Ропер. Сайдботтому очень хочется узнать, по какому делу пригласил его сквайр; сквайру также хочется рассказать, в чем дело; но он боится показаться смешным, и не решается начать разговор о том, что его занимает; в противность своему обыкновению — идти смело прямою дорогою, он толкует о пустяках: о том, получит ли Иона окорок, о возвращении Монфише, о том, что молодой баронет наделал в Лондоне много долгов. Мистер Ропер знает, чем заняты мысли сквайра: приехав за полчаса до Сайдботтома, он имел продолжительный и серьёзный разговор с хозяином.
Но уклончивость и нерешительность не в характере сквайра; он наконец приступает к объяснению:
— Вам, конечно, будет очень странно услышать, доктор… только, пожалуйста, не смейтесь, или я перестану говорить. Вы удивитесь, узнав, что я, которого вы считали старым холостяком, был…
— Продолжайте, продолжайте, сэр, слушаю с величайшим вниманием, — ободрительно сказал Сайдботтом, стараясь удержаться от улыбки, потому что замешательство сквайра было очень комично.
— Ну, расскажите ему вы, Ропер; у меня, хоть режьте, язык не поворачивается.
— Сквайр желает сообщить вам, доктор, свою тайну, которую доселе скрывал по уважительным причинам, — сказал Ропер. — Его замешательство происходит от опасения, что вы осудите его…
— То есть, сочтете меня дураком, или хуже дурака. Уж непременно сочтете, я знаю, — вскричал Монкбери, вскочив с места и принимаясь поправлять дрова в камине.
— Ну, что я скажу — еще неизвестно, — ободрительно возразил Сайдботтом, — я человек снисходительный.
