Фарамор почувствовал странное притяжение леса. Ночь манила на неведомые звериные тропы, в погруженные во мрак чащобы. Это было новое для него ощущение — желание раскрепощенной дикости. «Сэдра изменила меня! — без сожаления подумал он. — Теперь я это чувствую!» В душе Фарамора зарождалось что-то древнее. Оно поднималось из глубин сознания, как давно утерянные воспоминания. Нечто звериное, мощное. Несмотря на ночную прохладу, Фарамора бросило в жар, жутко захотелось пить. С трудом он поборол тягу прямо сейчас броситься в лес и направился к дому Найрада.
В этот раз старик почтил Фарамора тем, что встал с лавки. Он разогнал ладонью вьющийся из трубки дым и пристально взглянул на юношу.
— Твои волосы… они серые! — воскликнул Найрад.
Фарамор поднес к глазам прядь волос и долго смотрел, нахмурив лоб, затем произнес:
— Действительно.
На несколько мгновений в сознании вспыхнул образ черного шара с вращающейся воронкой-бездной. Лицо юноши скривилось в гримасе отвращения. Он зажмурил глаза и тряхнул головой. Образ шара исчез.
— Что с тобой случилось? — заискивающе спросил Найрад, усаживаясь обратно на лавку.
— Ничего… не помню. Я разговаривал с Сэдрой, — невнятно ответил Фарамор.
Он допил остатки воды из кувшина и начал озираться, пытаясь найти какую-нибудь отражающую поверхность, чтобы посмотреть на свои седые волосы со стороны. Найрад догадался, что ищет Фарамор.
— Сейчас, сейчас, — сказал старик и направился в спальню. Скоро вышел, держа в руке начищенную прямоугольную медную пластинку. — Узри! — ухмыльнулся он и протянул пластинку.
Фарамор посмотрел на свое отражение. Из глубин медной глади на него смотрело осунувшееся, обрамленное серыми, как мышиная шерсть, волосами лицо. В красных отблесках пламени из камина оно походило на огненную маску. В нем появилась странная строгость и острота. Глаза блестели как льдинки. Фарамор скривил тонкие губы в улыбке — ему понравилось, как он теперь выглядит. Исчезла та мальчишеская невинность, открытая простота, что была прежде в лице. В глазах появилась сталь, решимость. «Я убью в тебе жалость!» — вспомнил он слова Сэдры.
— Что ж, это к лучшему, — прошептал Фарамор и положил пластину на стол.
— Да, ты сильно изменился, — произнес Найрад. — Сэдра отметила тебя. Отметила. А меня даже не хочет пускать вниз, — заскулил он. — Почему? Я тоже хочу увидеть ее чертоги! Чем я хуже других? Тем, что стар? Многие старики уже живут там внизу. Да, сначала я боялся спускаться, опасался, что мои руки не выдержат, но теперь… Сэдра… воссла-а-авим! Теперь Сэдра не пускает меня. Хочет, чтобы старый бедный Найрад оставался здесь, наверху, в одиночестве. Хочет, чтобы я встречал случайных путников забредших в Совиное Око и оставлял на ночь. Почему я? Старый бедный Найрад хочет вниз, вниз…
