— Я согласен! Согласен! — воскликнул Фарамор.
Глаза женщины вспыхнули. Она вмиг подлетела к нему и крепко схватила за плечи.
— Ты сделал свой выбор! — выдохнула ему в лицо Сэдра.
Фарамор почувствовал рывок. Ноги оторвались от земли, перед глазами промелькнуло лицо женщины, стены, жилистые стволы. Появились клубы зеленого тумана, которые становились все темнее и темнее, пока не превратились в черные маслянистые завихрения.
Раздался тяжелый протяжный рев. Фарамор ощутил жуткий холод. Ледяной воздушный поток, казалось, сдирал кожу и пробирался до самых костей. Рев становился все сильнее — чудовищный, безумный, он буквально раздирал разум. Перед глазами кружил черный вихрь.
Фарамор кричал, но не слышал своего голоса. В сознании проносились разорванные в клочья мысли — в какой-то миг они собрались воедино и разум завопил: «Я не хочу! Будь ты проклята, Сэдра! Что ты сделала, тварь?!»
А потом рев превратился в скрежет, будто нечто чудовищное коверкало груды ржавого железа. В черном вихре появились серые потоки. Они кружились и извивались, сливались друг с другом и распадались…
— Что-то не так! — сквозь скрежет донеслось до Фарамора.
«Сэдра?!»
«Я схожу с ума, Сэдра! — снова завопил разум. — Останови все это! Останови!..»
Вихрь кружился все быстрее и быстрее. К скрежету прибавился пронзительный визг.
«Останови это, тварь! Пожалуйста, Сэдра!..»
Фарамор не чувствовал тела, но испытывал дикую боль — она будто жгла душу, пронзала само естество. Сознание уже скулило, моля о пощаде:
«Прошу, Сэдра… останови это…»
В следующее мгновение вихрь разорвался, разлетелся на серые клочья, которые растворила в себе абсолютная темнота. А тишина поглотила скрежет и визг.
Темнота. Беззвучие. Они наступили так быстро. Спокойствие. Фарамор почувствовал облегчение, а потом…
«Спокойствие? Это не спокойствие! Нет…»
… он испытал глубинный, буквально пожирающий душу ужас. Сознание ощутило безграничную пустоту черного пространства. Вечность, в которой нет ничего. Здесь не было покоя. Великая Пустота не даст сойти с ума. Беспредельная тоска, бесконечное ничто, над которым не властно время. Фарамор чувствовал, что эта Пустота хуже самой страшной боли. Настанет момент и разум начет выть от невыносимой жажды хоть что-то увидеть в этом черном пространстве, услышать хотя бы малейший звук. И эта безнадежность будет всегда, всегда, всегда… Уже сейчас Фарамор желал, чтобы пришло сумасшествие, чтобы разум затуманился и не ощущал этой чуждой бесконечности.
