Горхал вздохнул и мягко произнес:
— Как жрец храма я должен бы попытаться разубедить тебя, сказать, что некоторые деяния богов недоступны для понимания, но… это всего лишь слова, которые не принесут тебе облегчения и не дадут ответов.
— Знаете, ради чего я буду бороться, и, если понадобится, отдам свою жизнь? — спросила Невея, печально глядя на реликвии, и Горхалу показалось, что девочка обращается именно к черепам, а не к нему. — Не ради того, чтобы боги радовались победе в своих Небесных чертогах, а ради Северы и настоятельницы Ирьяды Нары, ради Мархата и матушки Гаи, ради вас, мессир, и ради всех, кто хотя бы не смотрел на нас с Фарамором с презрением, из-за того, что мы дети палача.
Горхал грустно улыбнулся. Ему было безумно жаль, что на долю девочки выдалась столько горя и испытаний, но с другой стороны — рад, что именно ей досталась сила, способная противостоять постигшей страну беде.
— Полагаю, тебя нужно сейчас оставить одну, — произнес он.
— Да, мессир, — согласилась Невея, не отводя взгляда от черепов, словно все же надеясь разглядеть в них что-то божественное.
Верховный жрец кивнул и направился к выходу. Звук его шагов отражался от стен гулким эхом.
К вечеру поднялся сильный ветер. Походившие на иссохшие трупы деревья стонали под его безжалостными порывами. Тучи неслись по небу как волны мрачного океана, добавляя выцветшему миру долю безысходности.
Чудовищная армия Фарамора приближалась к деревне Совиное Око. В беспокойных сумерках глаза тварей горели тысячью мятежных огней. Последнее время Фарамор не терял время даром, превращая ворхов в огромных морбестов. Нежить, нечисть и некроманты, ведомые зовом, присоединялись к войску Носителя Искры, которое разрасталось с каждым часом. Попадающиеся на пути селения уничтожались. Особо сильные некроманты обращали измученных страхом и голодом людей в ворхов. Фарамор был доволен. Он ощущал себя всесильным, готовым бросить вызов даже богам.
Морбесты, не разбирая дороги, ломились через лес, сминая поросль и ломая деревья. Казалось, для такой мощи не может существовать преград. За ними мрачной зловонной волной двигались мертвецы и ворхи. Впереди шел Фарамор с отрядом некромантов. Среди колдунов были и суровые старцы и молодые чернокнижники, которые, впрочем, уже сполна погрязли в тайнах темного искусства, чтобы чувствовать зов и до дрожи бояться Великой Пустоты. Фарамор никого из них не выделял, глядя на всех с одинаковым холодным равнодушием. Он общался только с Блэссом и Хетом.
