— Не боись, парень… Кроме нас с тобою, здесь больше никого.
— Спаси вас Господь…
Голос у паренька оказался вполне сформирован. Еще не мужской, но и с девичьим альтом не спутать. Вот и ладушки. А то начитался я в свое время Стивенсона и прочих похожих сюжетов, когда в роли подростка оказывалась юная красотка, сбежавшая из родительского дома, нелюбимого жениха или мужа (нужное подчеркнуть).
В плане разнообразия бытия, общество такого «оборотня», конечно, весьма интригующе. Вот только редко заканчивается так же приятно. А то и вовсе можно на свадебный пир угодить… Совсем не гостем. Что никоим образом не входило в мои ближайшие планы. Для начала с Чичкой бы разобраться… И с уже почти благословившим нас Круглеем.
Черт! Ну вот зачем я о них сейчас вспомнил? И так на душе муторно. А если девчонке хватило мозгов растрепать дяде о свидании… Представляю, что купец обо мне думает и какими словами поминает.
— Ладно, чего уж там… — предоставив парню время привести себя в порядок, присел у костра, который к тому времени почти погас, а я не хотел оставаться без огня. Благо разбойники озаботились хворостом, и вскоре пламя снова весело захрустело сухими ветками.
Все же странно устроен человек. Не было огня, я и не задумывался о нем. А как только костер появился, так уже и представить трудно, как можно без него провести в лесу целую ночь.
— Ух ты…
Беглый осмотр освещенной территории выявил две котомки. Одна завязанная, а в рассупоненной горловине второй виднелась округлая горбушка каравая.
Я вытащил хлеб и уже собирался пошарить внутри, когда подумал, что имущество могло быть отобрано у монашка. И значит, я стану ничем не лучше грабителей.
— Твое? — протянул котомку ему.
— Не хлебом единым… — ответил тот. Котомку принял, но не стал осматривать, а просто ощупал и положил рядом с собой.
Судя по весу, внутри было еще что-то. Но коль хозяин делиться не спешил, я настаивать не стал. Наоборот, разломал уже реквизированный хлеб и меньшую краюху протянул монашку. А чего? По справедливости… Во-первых, я больше. А во-вторых, без моей помощи он и вовсе без ужина остался бы.
— Кличут тебя как, святой брат?
Вообще-то мне было совершенно пофигу, как зовут монашка. Но коль уж судьба послала собеседника, почему не воспользоваться?
— Митрофан…
— Ну, будем знакомы, Митрофан… Держи пять. Меня зови Степаном.
Монашек принял протянутую ладонь обеими руками, секунду помедлил, а потом, вместо ожидаемого пожатия, низко поклонился и поцеловал тыльную сторону запястья.
