— А про эту штуку у Йена? Знала?
Я кивнула, не открывая глаз. Говорить не хотелось.
— И тоже промолчала? — скорее утвердительно, нежели вопросительно, проговорил норд.
Пожала плечами и вытерла руками влажные от слез щеки. Отвечать на это не хотелось еще больше, но пришлось. Потому что меня встряхнули, схватили ладонями за голову и заставили посмотреть в лицо норду, вознамерившемуся устроить мне допрос. Пришлось признаться, что ночью Йен куда-то ездил, хотя это мужчина знал и сам, и про тот плоский камень, который нашла прошлым утром в личной сумке тамана, я тоже рассказала. А еще про то, что так и не успела поговорить об этом с "медведем" из-за обвала. Вот только про собственные сомнения и домыслы предпочла умолчать.
— Фирсы решили проверить ваши чувства на прочность? — подала голос молчавшая до сих пор вивьера, которая по-прежнему сидела на корточках рядом с нами, в то время как Рил без конца крутился, глядя то на нас, то на выход из пещеры, возле которого дремал Рыж. Хотя скорее уж делал вид, что дремал. Не проснуться от моих воплей, керс просто не мог. Даже странно, что не пришел сразу же ластится, прекрасно зная, что его близость действует на меня успокаивающе.
— Для проверки чувств нас бы всех не загнали в подземелья, — погладив по волосам, Керр-сай меня отпустил. — И да, Иллера. Я тебя не ненавижу, как уже говорил вчера. Ты мне нравишься. Очень, — сказал он, садясь рядом.
— Тогда почему не можешь оставить в покое? — спросила я и только потом поняла, что вопрос глупый. Кто же отступается, когда есть чувства? Норд, естественно, не ответил, только взглядом одарил… выразительным таким. — Я Йена люблю, — напомнила на всякий случай ему. Мужчина, криво усмехнувшись, кивнул. — И он меня любит, — зачем-то добавила я.
На что Керр закатил глаза и, рассмеявшись, проговорил:
— Мало того, что с "курятником" приходится возиться, так еще и с бабскими любовными дрязгами теперь разбираться. Ну-ка быстро встала, умылась, причесалась и вперед. Мы тут вообще-то Таша спасаем, не забыла? А выяснять кто-кого-любит-не-любит-и-прочее будешь, когда вернемся в Стортхэм. Ясно, мышка? — чуть дернув меня за прядь волос, деланно-строго уточнил предводитель.
Я, поджав губы, кивнула. С одной стороны, было обидно от его слов, с другой — он прав: не время сейчас распускать нюни и истерить по всяким глупостям. Но как донести до мужчины, что эти самые глупости для женщины очень и очень важны? А впрочем, не стоит и пытаться. Все правильно: надо просто встать, умыться, расчесаться и в путь. Как приказал командир. И никаких больше истерик, никаких срывов, никаких противных мыслей о том, что Еванна теперь может взять моего тамана "тепленьким", и под видом утешения или дружеской поддержки, получить все то, что, как я надеялась, она до сих пор не получила.
