Хельга подошла к окну.
– Я часто замечаю, – громко произнесла она, потому что знала, что её никто не услышит, – что его увлечение древностями сильнее, чем увлечение мной. Может, когда мне исполнится несколько тысяч лет, я стану для него более привлекательной?
– Ну что ты! – послышалось от двери, и Власт в два длинных прыжка преодолел разделяющее их расстояние.
– Власт! – взвизгнула Хельга. Они обнялись…
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, под купол входил Гор.
– Есть новости? – спросил он Власта.
– Есть, – кивнул тот. – Присядем, расскажу.
– Скоро новостей будет очень много, – заметила Хельга, усаживаясь в кресло.
Но спокойно поговорить не удалось. Вбежал Петя.
– Звери куда-то двинулись! – выпалил он, и снова исчез.
– Пойду, посмотрю, – поднялась Хельга. – Это может быть разгадкой.
Мужчины переглянулись.
– Мы с тобой, – кивнул Гор.
– Они идут в джунгли! – Петя стоял на пороге биокупола с вытянутой рукой, словно заправский регулировщик.
Животные шли, сливаясь в единую колонну.
Не обращая внимания друг на друга, шли «бегемотики» и их извечные враги, «брюхорезы», уставя вперед острые костяные лезвия челюстей. Шли «жирафы» и «поросята», смешно подёргивая прямоугольными «пятачками».
Хельга поймала себя на мысли, что «поросята», кажется, единственные живые существа, не имеющие прямоугольного нароста на лбу. Но зато у них прямоугольные пятачки. Ну, не совсем прямоугольные – углы скруглены, но всё же. Да и «жирафы» безлобы. Но у этих вся морда прямоугольно-тупая, в отличие от грациозных земных жирафов. «Вот так мы всегда, – усмехнулась Хельга, – сравниваем с Землей любую планету, где ни приведётся оказаться. А как иначе? Родина».
– Кажется, я знаю, куда они идут, – через полчаса следования за зверями сказал Гор, и вынул карту.
– Давай удостоверимся, – остановил его Власт.
Еще полтора часа напряжённого полубега – и четвёрка землян вышла на обширную поляну посреди джунглей. Причем поляна образовалась совсем недавно: покрывающие её некогда трава и мелкие кусты были нещадно втоптаны в грязь многими тысячами лап и копыт. Лишь кое-где зелёные хвостики осторожно высовывались из тёмно-серого месива.
А на противоположном конце поляны стояло… «зеркало». И солнце падало на него, но не отражалось, а полностью поглощалось матовой поверхностью гладчайшей каменной плиты.
Животные подходили к «зеркалу» и останавливались перед ним. Но не для того, чтобы полюбоваться на своё отражение – сие было невозможно: в «зеркале» ничто не отражалось. Было другое: звери касались поверхности плиты пятачками, лбами, носами – словом, всем, что могло плотно прилегать к ней. И замирали на несколько минут.
