Маасалу бешено закрутил ручку телефона.
Где-то далеко зашумело, пропела скрипка, равнодушно ответил далекий женский голос.
Каарел Маасалу не разжать было каменно сцепленных челюстей, молчал. Кого, ну кого спросить в эту темную ночь, в тихом свете лампы, озаряющем сонную рожу Виллу, когда человек в беде — Пауль Рунге, товарищ, друг, с кем пилили деревья в Водьясском лесу, ели вместе сухой ржаной хлеб, резали шпиг тоненькими пластинками? К кому воззвать?
Женский голос раздраженно переспросил. Тогда Каарел нашелся.
— Партию!.. — заорал он. — Партию дайте мне!..
Телефонистка все переспрашивала.
— Ну да, уком партии… — обрадованно, что нашлось настоящее слово, орал Маасалу. — Уком… Можно и дежурного…
Боясь дохнуть, сверлили его затылок взглядами Тааксалу и Семидор.
А Каарел, прирастая к трубке, кулаком рассекая воздух, кричал о нападении, о пожаре и выстрелах на Журавлином хуторе… Еще раз повторил кому-то другому, подошедшему…
— На машине выезжают… Через полчаса будут, — торжествующе сказал он, оборачиваясь к друзьям. — Ну… быстро.
В дверях Маасалу, спохватившись, оглянулся на инвалида, шагнул обратно, молча и деловито сгреб ружье.
Виллу, выпучив глаза, вцепился в него, забормотал, но тут Тааксалу локтем легонько отодвинул его на лавке и внушительно сказал:
— Сиди… Тут государственное дело… Патроны есть?..
Из кармана, вываливающегося из подкладки вислого пиджака, Виллу вынул патроны.
И снова — вскачь в темь, туда, к зареву… Держись, Пауль Рунге, держись, старина!
Приходилось ли доброй кобыле Хильде когда-нибудь скакать так, как в эту ночь?.. Хильде, наполовину принадлежавшей Маасалу, наполовину Семидору. Как-никак, эти два хозяина берегли ее, порой, случалось, ворчливо упрекали друг друга в нерадивости к ней. У них она раздобрела… А теперь к немилосердному железному понуканию одного согласно присоединялся визгливый, подзуживающий голос другого:
— Поддай жару ведьме!..
Искры летели от камней, попадавших под ноги Хильде.
Сумасшедшая была ночь…
Семидор потом много раз пересказывал эту историю. Увлекаясь, он показывал, как они, привязав Хильду в кустах, стали подползать к горевшему хутору. Там вокруг светло на километр, весь хутор виден как на ладони, до скворешника на березе… Горит скирда, горит хлев, уже угол дома занялся… Подползли близко по канаве к кустам, видят: за бревнами прячутся два человека с оружием в руках. Маасалу приложился, выстрелил. Заметались те двое, оглядываются, ничего не понимают. Маасалу еще выстрелил, а Тааксалу, заложив пальцы в рот, пронзительно засвистал… Те кинулись в поле, — трое их оказалось, — бегут пригибаясь, а один отстает заметно, прихрамывает, видно ранен… Пауль выскочил на двор с женой… Айно — подумать только — в горящий хлев кинулась, скот спасать, сумасшедшая совсем… Пауль за ней. Да где там, разве выведешь скотину из горящего хлева, — ни за что не выйдут. Только Анту, старый мерин, прах его побери, за Паулем вышел! В это время милиционеры подоспели. Куда, спрашивают, они побежали? Маасалу вместе с ними в облаву пошел. Тут еще народ стал сходиться из Коорди. Стали спасать что можно…
