Теперь, несмотря на сильную качку, я сидел, замерев, и знакомый слабый холодок в груди не проходил, стоял во мне, как неколеблющаяся вода в сосуде. Я боялся пошевелиться, словно держал хрупкое существо, ребенка и, шевельнувшись, мог нанести ему травму.
Площадь перед Ялтинским пароходством была покрыта лужами, отражающими облачное небо. Возникло солнце. Света оживилась, но держалась за меня, как будто боялась отпустить.
– Слышишь, Светлана, оставайся еще на пару дней. Куда ты торопишься? Ну, заказала раньше билет. Сейчас ведь не сезон, в кассе полно билетов. Сдай свой, и поменяй на рейс, который через два дня. Я сниму номер в гостинице. После романтики гор поживем в нормальной обстановке.
Она отрицательно покачала головой:
– А твоя работа?
– Она у меня не нормированная. Позвоню, и все будет в порядке.
– Куда ты позвонишь? В палатку?
– В Симферополь.
– Нет, нет. Не могу никак. Ты же скоро собираешься в родные пенаты, не так ли? Я тебя буду ждать. Ну, не сердись. Обними меня.
До отплытия теплохода оставалось еще несколько часов. Мы сидели в кафе, напротив друг друга. И над ее головкой в легкой пелене дождя курилась вершина Ай-Петри, и далее – Бабуган-яйла, Чатыр-Даг. А за ними – совсем родственная мне очертанием – Демерджи-яйла. И я знал, что этот миг с навечно входящей в мое сердце линией Крымских гор и прекрасным лицом женщины, спасшей меня от гибели и бескорыстно подарившей мне любовь, станет частью моего существа на всю оставшуюся жизнь.
* * *
Опять я один. Продолжаю взбираться в горы, и карстовые воронки, кусты можжевельника, мелкие деревца, расщелины, редкие островки трав между известковыми скалами – все складывается в каждый миг по-иному, глаз не устает.
Глазеешь, глазеешь. Во взгляде появляется особенный «глазеющий» блеск. Может, он и обманул профессора Огнева из знаменитого Ленинградского ВСЕГЕи – Всесоюзного научно-исследовательского геологического института, знатока юрского периода. Сопровождал я его по горам Крыма. Вероятно, он принял этот блеск в моих глазах, как едва ли не хищную хватку исследователя, а мою безучастность за чувство достоинства, и пригласил меня к себе в сотрудники. Через пару месяцев я должен отправиться в Ленинград, а затем, в Каракумы, в Азию, куда я давно мечтал попасть.
Само слово, кажется, вливается в меня бальзамом: Азия.
Начинается новый период жизни.
Я расставался с Крымом, как с незабываемым временем моей юности. Дал телеграмму Светлане, просил заказать гостиницу.
