Рядом с телефоном находилась медная пуговка. Толстяк лишь прикоснулся к ней, и на стенке появилась металлическая пластинка, чувствительная пластинка телефона-автомата, введенного в эксплуатацию в некоторых важных немецких учреждениях и передающего изображение, как телефон передает звуки.
На пластинке стал вырисовываться силуэт. Но едва он обозначился, как фон Краш закрыл его обеими руками, крича:
— Нет, этого никто не должен видеть… Марга, уйди, прошу тебя… Я должен остаться один…
Молодая женщина засмеялась.
— Хорошо, ухожу… Только я знаю, кто с вами говорит… Очень легко догадаться.
Захлопнувшаяся дверь помешала уловить оттенок иронии в ее словах.
Приняв вид самого раболепного почтения, фон Краш обратился к собеседнику, бормоча:
— Я слушаю… Слушаю…
— Я знаю вашу преданность… Но к делу. С вами говорили уже по поводу одного молодого француза?
— Франсуа д’Этуаля? Этого подкидыша, подобранного общественным призрением?
— Общественное призрение подобрало орленка. Необходимо этого человека сделать нашим. Действуйте, как хотите… В случае успеха можете быть как угодно требовательны.
— Слушаю!..
Лицо фон Краша расплылось в довольной улыбке. Прозвенел звонок, и изображение исчезло с телефонной пластинки. Однако толстый немец все еще продолжал стоять сияющий у безмолвного аппарата.
В восхитительном лондонском предместье, раскинувшемся между Ричмондом и Уимблдоном, расположена прелестная вилла в современном стиле. Именье это называется Фэртайм-Кастль — по имени его владельца, лорда Фэртайма, одного из богатейших промышленников Соединенного Королевства. Есть названия, в точности соответствующие предметам, которые они обозначают. Фэртайм — «хорошее время» — из их числа, так как семья Фэртаймов переживала поистине хорошие времена.
Начиная с лорда Гедеона Фэртайма, высокого, худощавого, изящного и гибкого, несмотря на свои пятьдесят лет, с добрым, гладко выбритым лицом; продолжая Эдит, очаровательной восемнадцатилетней блондинкой, и заканчивая Питером-Полем двадцати пяти и Джимом двадцати трех лет, братьями-спортсменами, — у каждого члена семьи всегда радостная и приветливая улыбка на лице. И сейчас с теннисной площадки доносятся взрывы веселого смеха — там идет оживленная игра. Вдруг к лорду приблизился лакей и почтительно произнес:
— Милорда лично просят к телефону.
— Кто? — спросил тот, раздосадованный, что его отвлекают от игры.
— Неизвестно. Мне сказали, что с вашей милостью будут советоваться по поводу двух важных вещей…
