— Чья бы корова… — усмехнулся я, выпустив в его сторону насмешливое колечко сизого дыма. — Ладушки. Ты тоже поменьше общайся с бутылкой — о деле мозги раскидывай, а не полощи их в алкоголе. В ближайшие дни ожидаю от тебя благоприятных известий об обнаруженном, наконец, заказчике.
— Очень надеюсь что-нибудь для тебя разузнать, — не слишком уверенно заявил опер, берясь за ручку двери. — Выздоравливай, Евгений!
— Ты не кашляй, майор!
После ухода этого бескорыстного любителя халявного коньяка жидкости в бутылке осталось меньше половины. Ладно. Тут уж ничего не поделаешь. Каждый человек имеет право на свои маленькие слабости. А менты, если всесторонне и беспристрастно разобраться, тоже как-никак люди, и ничто человеческое им не чуждо. Алкоголизм и меркантильность — в особенности.
В палату, предварительно убедившись, что я один, вошла медсестра с компактным приборчиком для измерения кровяного давления. Приталенный белый мини-халатик смотрелся на ней не менее соблазнительно, чем продуманный летний наряд какой-нибудь путаночки.
А может, мне лишь казалось из-за томительно-долгого отрыва от интимного общения с прелестями женского пола. Ведь уже вечность целую страдаю в вынужденном монашеском воздержании. Неделя почти. Медсестра присела на краешек моего ложа, отчего халатик на ней натянулся, восхитительно подчеркнув крутые бедра и высокую грудь.
Я выпростал из-под верблюжьего одеяла голую правую руку, и мой бицепс плотно окольцевала черная надутая тряпка, не в курсе, как она по-научному называется.
— Милая сударыня, а ведь мы с вами почему-то все еще не познакомились, — забросил я пробный шарик. — Непорядок это. Крупное упущение. Вы не находите?
— Лежите спокойно, больной! — чуть-чуть улыбнулась фея в докторском халате, накачивая пальчиками резиновую «грушу», от которой шла гибкая трубка к «тряпке». — Вам, Евгений Михайлович, много разговаривать пока вредно.
— Тем более непорядок! — не послушался я ее совета. — Вы меня знаете, а я вас — нет. Несправедливо как-то получается.
— Хорошо. Меня зовут Светлана Васильевна. Но можно просто Света.
— Замечательно! — искренне порадовался я первому сломленному льду между нами. — Но вы явно скромничаете, вы не просто Света. Нет! Вы луч СВЕТА в темном царстве страждущих! Ей-богу, ни капельки не преувеличиваю! Льстить с раннего детства не привык. Всегда и везде говорю исключительно голую правду, отчего и страдаю частенько.
— И стреляли в вас, конечно, за правду? — состроила невинные глазки медсестра, покачав белокурой головкой. О, жестокий мир!
