— Неприлично насмехаться над опасно раненным, сударыня! — строго-наставительно заметил я. — Где верность медицинской клятве Гиппократа? Выбросили за ненадобностью? Вы усиливаете мои телесные муки душевными, подозревая в неискренности. Да, стреляли в вашего покорного слугу за правду!
— Голую? — улыбнулась неожиданно бойкая девчонка, принимая правила игры несколька фривольной пикировки. А ведь все эти дни я был совершенно уверен, что медсестричка скромна и невинна, как юная монашенка! Когда же я, наконец, научусь разбираться в женщинах?! Пора бы, кажется — скоро сорок лет как небо копчу.
— Именно, барышня! Высказал одному негодяйскому «новому русскому» без утайки все, что о нем думаю — и вот печальный результат налицо. Точнее — на спине. Как выяснилось, правда-матка нынче совсем не в чести.
— Кстати, рана не беспокоит? Обезболивающий укол не требуется?
— Благодарю покорно. Ничего не надо.
— Тогда, пожалуй, я пойду. У меня ведь еще две палаты на попечении. А давление у вас отличное, сто тридцать на девяносто. Будто и не больной вы вовсе.
Я еще долго зачарованно смотрел на закрывшуюся за Светланой дверь, мысленно продолжая любоваться волнующим покачиванием ее налитых бедер под узким халатиком. «Станок» хорошо развит, словно принадлежит взрослой опытной женщине, а не девятнадцатилетней девчонке. Да простится мне эта невольная пошловатость.
Остаток дня глядел телевизор, отдавая явное предпочтение боевикам и эротике — в тему с настроением. Думать о чем-то глобальном — к примеру, о причинах, уложивших меня на больничную койку, — желания не было. Да и не имелось в наличии достойного количества фактического материала, чтоб делать какие-то полезные выводы или хотя бы предположения.
Решил отдать себя во власть Морфея, когда на улице погасли фонари.
Из-за кондиционера и открытого окна в палате было приятно свежо. Несмотря на разгар августа, ночи на Урале отличаются своенравным прохладным характером.
Устроившись на правом боку, натянул на голову нежное верблюжье одеяло, оставив незакрытым только лицо. У меня с далекого детства такая привычка «закапываться», а вовсе не потому, что опасаюсь повторить злосчастную судьбу папаши Гамлета, которому родной брательник влил в ухо яд во время сна. К тому же мои братишки на подобную низкую подлость не способны. При надобности они просто стреляют вам в голову. Эффектно и без театральных затей.
2
Разбудил меня какой-то подозрительный шум за окном, будто что-то глухо стукнуло о подоконник. Приподняв голову с подушки, я разглядел при бледном свете луны торчащие над подоконником «рожки» деревянной лестницы. Под чьими-то тяжелыми неторопливыми шагами уже противно поскрипывали перекладины. Должно быть, лестница долгое время бесхозно валялась на солнцепеке и сильно просохла.
