Но так как этап обратно на зону был только один раз в неделю, то пришлось тормознуться в переполненной душной камере на несколько дней. Против лома нет приема, как говорится. А против тупой бездушно-бюрократической машины нашей задрипанной пенитенциарной системы — в особенности.
Как старый лагерный волк, имеющий к тому же в биографии послужной список из одних только особо тяжких статей Уголовного кодекса, я в тюрьме пользовался заслуженным авторитетом и сразу был поставлен братвой «смотрящим» в свой «хате» — этаким князьком, который должен разруливать все проблемы в камере, строго основываясь на воровском законе.
Несмотря на то, что на площади в двадцать пять квадратных метров размещалось почти шестьдесят «тяжеловесов» — мужиков, проходящих по тяжким статьям, — и спать им приходилось в три смены, камеру никакие эксцессы и разборки не сотрясали. Оно и понятно. Когда твой сосед по шконарю точно так же «социально опасен», как и ты, скандалить и качать права по пустякам как-то мало хочется. Да и тот факт, что по чисто тюремной моде у всех сокамерников имеется в наличии супинатор — вынутая из подошвы башмаков, бритвенно заточенная о цементный пол железка, — был отлично известен каждому.
Но в последний день перед моим этапом в родные пенаты — на зону то бишь — произошла все же одна небольшая неприятность, потребовавшая прямого вмешательства «смотрящего».
Дело случилось в воскресенье. На обед в этот день всегда давали гороховый суп, с вожделенным нетерпением ожидаемый братвой всю остальную неделю. Гороховый суп со свининой был настоящим «праздником живота» по сравнению с обычной тюремной баландой из рыбьих голов с пшенкой или требухи с гнилой капустой.
Хипиш начался сразу после обеда. Какой-то мужик, промаявшись на ногах ночь и утро в очереди на благословенный шконарь, так разоспался, кретин, что прозевал дневную хавку. Продрал зенки он только тогда, когда камерная публика жадно заскребла ложками по дну шлемаков алюминиевых тарелок, в натуре, сильно смахивавших на шлемы или каски. Такими железными головными уборами щеголяли вояки времен первой мировой войны.
Разбудить бедолагу на обед никто и не подумал. Известное дело — в тюрьме каждый сам за себя и на нужды ближнего всем глубоко наплевать. А кто не успел — тот опоздал, как очень метко-жестко говорится. На полном серьезе и без малейшей доли иронии. Просто констатируя тот факт, что твои проблемы — это исключительно только твои личные проблемы.
