.
Одновременно сытинцы, действуя самостоятельно, давали понять, что у них есть разногласия с администрацией. Так, в октябре, во время дневной смены, Сытин прислал в свою типографию батюшку, дабы он отслужил благодарственный молебен в честь Манифеста, а некоторые рабочие открыто и во всеуслышание высмеяли священника, тот скомкал службу и поспешно ретировался. В ноябре печатники отказались набирать газету «Кремль», которая не принадлежала Сытину, но печаталась в его типографии. Ее редактор Иловайский пытался договориться с рабочими, однако те ни под каким видом не захотели участвовать в издании, на их взгляд, правой, «черносотенной» газеты[261].
Далее, Сытин выделил своим рабочим, якобы для противодействия вылазкам черносотенцев, защитный фонд в две тысячи рублей, на которые его сын Николай закупил пятьдесят револьверов для «рабочей дружины»[262]. Сытин пожертвовал также, сам того не желая, тысячу рублей в кассу МСРПД. На самом деле он выдал рабочим эти деньги на устройство застолья в честь Манифеста, а тс на следующий же день передали их в свой союз на борьбу с царизмом[263].
Упомянутые поступки Сытина, при всей благонамеренности его побуждений, настраивали против него власти, и без того раздраженные либеральным направлением «Русского слова». К их вящему неудовольствию, в ноябрьских выпусках газеты появился цикл из трех статей профессора М.М. Ковалевского, уважаемого ученого, возвратившегося незадолго перед тем из эмиграции, которому предстояло в скором времени участвовать в создании партии демократических реформ. Ковалевский превозносил западные страны как образец политического устройства и утверждал, ссылаясь на английскую историю, что подлинно конституционный строй утвердится в России только тогда, когда будут приняты законы, гарантирующие права человека[264].
Одним из таких прав была свобода печати. Публикация статей Ковалевского сопровождалась дальнейшим противостоянием Сытина и его редакторов из «Русского слова» и книжного издательства с правительством, так как они игнорировали последовавшее 19 октября разъяснение монарха о том, что в Манифесте лишь обещана, а вовсе не узаконена свобода печати. Допустив грубую политическую ошибку, Николай повелел Главному управлению по делам печати объявить о сохранении прежней системы вплоть до принятия новых законов о печати. В ответ возмущенные печатники последовали примеру своих петербургских товарищей, и 7 ноября МСРПД заявил, что издатели должны категорически порвать с «цензорами», иначе им грозят забастовки и другие меры. Когда Сытин и большинство крупных издателей в обеих столицах выполнили это требование, новый премьер-министр С. Юл. Витте обвинил их в том, что из-за своей трусости они скатываются в революцию
