Расстояние между кабаном и собакой прямо на глазах уменьшается. Мне не нравится, как бежит кабан. Лучше б он остановился и принял бой. Так оно и вышло, по-моему. На лужайке секач резко развернулся и выставил клыки навстречу псу. Теперь уже и американцы всполошились, кой-кто вскинул ружья, прицелился, но стрелять почему-то медлят. Американские женщины верещали пронзительными голосами. Одна из них, одетая в брюки, заправленные в сапожки, сделала пять-шесть шагов вперед, присела на корточки и вскинула ружье. Как раз в эту минуту Чопар, изловчась, вцепился в кабаний загривок. Мы закричали женщине, чтоб не стреляла, а то вместо кабана угодит в собаку. Секач вдруг рванулся и пустился наутек, а собака кубарем полетела в сторону. Но тут же вскочила, отряхнулась и опять кинулась за диким зверем. И через несколько метров нагнала, мертвой хваткой вцепилась в заднюю ногу кабану. Тот хоть скорость и сбавил, но все равно продолжал бежать, волоча собаку за собой.
Знаете, что меня больше всего удивило? Что кобель Мюслима-ага, хоть и находился поблизости, не вмешивался в эту схватку. А женщина по-прежнему не стреляла, выжидала удобного момента. Двое американцев со всех сил припустились в сторону лужайки, а Карами срывающимся голосом кричал переводчику:
— Скажи им, скажи, чтоб в лоб метили! Только в лоб, чтоб наверняка! Зверь сейчас точно бешеный сделался. Если его не уложить на месте, он и на людей броситься может. Пусть в лоб бьют. Скажи им!
Казалось, чего проще — подстрелить кабана, ан нет! Американцы, что выбежали на лужайку, тоже присели на корточки, прицелились. И женщина с ружьем не спускала секача с прицела. Но стрелять не могли — собака мешала. Как вцепилась в заднюю ногу, так и не отпускает. Напрасно зверь пытался скинуть ее и удрать в сторону ущелья.
Бах-бабах! — грохнул выстрел. Чопар вьюном взвился, пуля, видать, угодила в него.
— Стой! Сто-о-о-ой! — как ненормальный завопил Рыза из Козака. Он сам на себя не похож стал. — Что ж это делается, люди добрые?! Собаку-то за что? — Рыза кинулся к старосте, Карами и переводчику — Что они натворили?! Такую собаку сгубили! За что?!
Чопар, тонко визжа, вращался волчком на одном месте. Смотреть на него и то больно. А секач замедлил бег, остановился. Он пристально глянул на раненого пса, словно прикидывал в уме, не разделаться ли со своим врагом. Затем посмотрел вниз, точно выбирал, куда бежать. Пес подобрался весь, напружился, даже скулить перестал. А когда между ними было уже не больше полушага, вдруг метнулся и рванул клыками по кабаньему боку. И вновь все смешалось в один клубок. Женщина, что целилась из ружья, отбежала от охотников шагов на пятьдесят. Минуты две-три продолжался бой между секачом и собакой, которая из последних сил норовила вцепиться врагу в горло, но ей это никак не удавалось. И тут кабан изловчился, поддел пса клыками под брюхо. Застонав, покалеченный пес отполз метра на три и прижался боком к скале. Секач его больше не трогал.
