. А с Баяром
[15] и Мендересом
[16] он просто в принципе несогласный. «Будь у нашего стада справный пастух, я бы первый пошел за ним», — говорил дед. Сколько мне помнится, дед вообще на выборы не ходит. А если и ходит, то бюллетень в ящик не опускает. «Хватило б у нашего правительства пороху дать от ворот поворот американам, я отдал бы свой голос за него, — говорит он. — А так чего ради я должен голосовать „за“?» Пока бабушка была жива, он и ей не разрешал ходить на выборы. Но отец мой не очень-то его слушается, а мама делает так, как велит отец.
«Ну и дурень же ты, Сейит, — говорит дед отцу. — Умный если и даст промашку, так только один раз. А ты промашку за промашкой даешь. Сам посуди: сколько раз уж ты голосовал „за“, а что имеешь? Ты вон даже за этого говоруна Бёлюкбаши[17] голосовал. По мне, правительство должно быть умное и решительное, и чтобы гявуры[18] дрожали перед ним. И перво-наперво надо уметь врага от друга отличать. Меня силком не заставишь уважать правительство, которое с американами водой не разольешь. Тоже мне, свояков сыскали!»
В конце концов слова деда проняли отца. На последних выборах он отдал свой голос за Рабочую партию[19]. Дед ко многим иностранцам без большого доверия относится, но к американцам — в особенности. Такие у него принципы. Однажды учитель Халук в школе тоже высказался вроде дедушки, и его тут же, задолго до конца учебного года, выгнали с работы. Учитель так говорил: «При Ататюрке Турция обрела независимость; а сейчас независимость — только на словах. Америка нас по рукам и ногам связала. Мы даже не можем вести самостоятельную торговлю с другими странами. Не можем им продать ни медь, ни железо, и купить не можем ни боеприпасы, ни оборудование. Американцы нас дурачат и обжуливают, делают так, чтобы мы покупали товары только у них, и сами скупают у нас сырье по дешевке».
Это Карами и Пашаджик подстроили так, чтобы учителя Халука уволили. Был он не нашенский, из Афьона. Потом занятия у нас стали вести временные учителя — офицеры запаса. Вот и получилось, что школу мы окончили с очень слабыми знаниями. Мудрено ли, что я провалился на экзаменах в Хасаногланскую фельдшерскую школу?! Дедушка меня утешает, говорит: «Вот в армию пойдешь, там и научишься какому-нибудь делу». Да моего старшего брата Али еще в армию не призывали. Когда ж мой-то черед придет! Очень хочется научиться делу какому-нибудь. Скорей бы, а то время идет…
Американский самолет сделал круг и опять вернулся. И все повторяется сызнова — пролетает над нами, потом над Кашлы, опять разворот, и летит в сторону Кавака и Акбелена. Летит низко-пренизко. Кажется, вот-вот я разгляжу лица летчиков, с голубыми глазами и тяжелыми подбородками. Неужто опять вернутся? Что они тут высматривают? Я, задрав голову, следил за самолетом. Дедушка подбежал к лестнице и крикнул во все горло:
