Они два сапога пара, этот Пашаджик и Карами, оба жадины и живоглоты. И откуда такие берутся? Дочек Карами я тоже терпеть не могу. Правда, они меня тоже терпеть не могут, меня и таких же бедняков, как я. Воображалы чертовы! Только и думают, как бы еще разбогатеть да поехать на учебу в город и там замуж выскочить за горожанина. А я вот люблю свою деревню и никуда отсюда не рвусь. Конечно, что говорить, будь у меня возможность, я бы тоже в город поехал учиться. Но ни за что не остался бы там навсегда. Вернулся бы в деревню и помогал крестьянам. Разве я стал бы нос задирать перед своими, деревенскими? Я вообще этого терпеть не могу — нос задирать. Может, поэтому меня люди любят? «Яшар — хороший мальчик, — говорят обо мне. — Яшар приветливый, скромный, уважительный. Весь в деда». Вот так говорят обо мне.
Рассказ продолжает Яшар.
Пока я любовался равниной, тугаями, рекой, что, извиваясь, убегает вдаль, ко мне тихонько подошла куропатка. Я взял ее на руки. Грудка у ней крапчатая, а глаза немного похожи на глаза Гюльнаре. И вообще они чем-то похожи. Я всегда дивился этому: разве могут человек и птица быть так похожи друг на друга? И телка, которую мама недавно вывела из хлева и погнала в стадо чобана Хасана, тоже чем-то напоминает мне Гюльнаре. Ей-богу! Обхватив пальцами шейку куропатки, я поцеловал ее в голову и глаза. Лицо моей Гюльнаре тоже усыпано конопушками, как перышки куропатки. Я зажмурился и стал мечтать о Гюльнаре.
И тут вдруг донесся до меня какой-то гнусавый гуд. Глянул вдаль, а там самолет летит. Сначала тень от него скользнула по ущелью, потом по реке и тугаям. Я и глазом моргнуть не успел, как он уже оказался над Кашлы и Чайырлы. Я уж решил было, что он насовсем умчался. Так нет, дал кругаля и прямо на нас полетел. Самолет был кофейного цвета, а на крыльях виднелись звезды, как на американском флаге. У-у, чудище! Он летел прямо на нас, низко-пренизко. Сильное грохотанье прокатилось надо мной, и опять скользнула черная тень. На сей раз она помчала в сторону Чайоба, Коюнлу, Кавака, Акбелена.
— Яшар! — кричит не своим голосом дед. — Яшар! Спустись немедленно! Как бы они бомбу не сбросили, эти мерзавцы!
Вот те и на! Мой дед, который стал чавушем еще во время первой мировой войны, принимал участие в национально-освободительной войне[13], самый смелый на свете воин, вдруг испугался каких-то американцев! Чего ради станут они скидывать бомбу на нашу деревню? Разве они не друзья с нашим правительством? Пусть только попробуют бросить бомбу. Правительство в тот же миг шуганет их отсюда как миленьких. Мы, турки, все герои. В нашем учебнике по истории так прямо и написано. Просто дед чересчур подозрительный. Вот уж много лет как нудит: «Явились сюда незваные, вынюхивают наши секреты, американы проклятые». Пуще всего он сердится на Исмета-пашу
