— Яшар! Сколько раз повторять: слезай немедля! Что-то у меня веко дергается — не к добру это. От этих негодников только и жди какой-нибудь пакости.
Тут я смотрю, сын Карами, Невзат, вскарабкался на крышу своего дома и давай размахивать флажком. Обрадовался, что прилетели американцы, приветствует их. Только припозднился больно — улетели американцы, тю-тю, больше не вернутся.
— Смекнул, внучек, зачем они прилетали? — спрашивает дед.
— Не, не смекнул.
— Высматривают диких кабанов в тугаях. На охоту собрались.
Я и сам так подумал, но уверенности не было. Здесь у нас какой только живности нет — лисы, зайцы, куропатки, фазаны, кабаны. Давно уже к нам охотники приезжают. Раньше на минибусах[20] из Кырыклы приезжали, но то наши, турки, а сейчас американцы повадились.
— Всю нашу дичь изведут, с них станется, — ворчит дед. — Не оставят нам ни единой пичуги, ни зайца, ни кабана. Сейчас в доме у Карами начнут к встрече готовиться, муку просеют, свежего хлеба напекут. А у Пашаджика надраят хрустальные стаканы, вытащат из погреба старые вина. Что за продажный народ! Тьфу!
Дед у меня — гордый. Я сильно уважаю его за это. И моя бабушка, мамина мама, такая же гордая, с таким же ясным умом и чистым сердцем. Я очень по ней скучаю, она живет в деревне Акбелен. А родом бабушка из Коюнлу. Давным-давно, после смерти первого мужа, она снова вышла замуж и перебралась в Акбелен. Мухаррем-чавуш, второй бабушкин муж и мой дед, тоже умер, но она так и не вернулась в родную деревню. Она присматривает за внуками Мухаррема-чавуша от первого брака — он ведь уже вдовым был, когда женился на бабушке. Однажды мы с мамой ездили к ней на праздник. Акбелен — деревня зеленая-презеленая, утопает в ореховых и тутовых рощах. А какие сыры там варят! Перед отъездом они нам столько всякой вкуснятины подарили — плетеную корзину доверху набили и еще кучу всяких кульков, пакетов, свертков всучили. Вот кто не жадный, так это они. И мы не с пустыми руками к ним заявились. Мама напекла гёзлеме[21], мы набрали боярышника, диких груш, и пшеницу везли с собой, и булгур[22].
Там-то, в Акбелене, я и полюбил по-настоящему нашу реку. С тех самых пор и мечтаю добраться пешком до верховьев в Имранлы, а оттуда по течению спуститься вниз.
Видя, что дед так тревожится за меня, я слез с крыши и вошел в дом. Отец сидел, привалясь к стене, тут же был и Али. Мама успела перемыть всю посуду, прибраться в комнате и сейчас укладывала во дворе дрова и лучины. Бургач погнал на реку гусей, а Дуду убежала на улицу.
