Я кивнул.
— Ну вот и отлично, — выдохнув дым вверх, вперил в меня свои черные зрачки Гремучий. — Тогда, может, ты расскажешь нам, как провел последнюю ночь?
— Это допрос? — спрашиваю. — Тогда я имею право на адвоката.
Гремучий посмотрел на Шушкина, тихо, приглушенно засмеялся. Как пират Сильвер, которого в небезызвестном моему поколению «Острове сокровищ» озвучивал Джигарханян. В акульем взгляде «дога» сквозил упрек: вот видишь, генерал, эта сволочь понимает только один язык — язык стали и свинца.
Прекратив смеяться, он раздавил окурок в пепельнице и встал на ноги. Подойдя ко мне вплотную, Гремучий навалился на стойку локтями. Оказалось, никогда ранее я не видел его со столь близкого расстояния, не замечал эту угристую сыпь, слегка выщербленные передние зубы и рубцы на щеке и шее.
— Да не поможет тебе адвокат, Глебушка, — сказал он. — Знаю я, где эта мразь засела. В угловой пятиэтажке на Скалецкого. Ребята Наная уже там. И если ты хоть каким-то макаром к этому причастен… — Он облизнул губы, причмокнул. — Потому что тот, кому наш Жека подсобил, по описанию очень на тебя похож. Вылитой ты, Салманов. И ежели так, то лоханулся ты как маленький пингвинчик. Братанов для дела подыскал самых говеных. Знаешь почему? Дедулька-то проболтался дома. Поделился с дорогой внучкой своими планами, вот та поутру и примчала кормильца оплакивать. А когда ей ко лбу волыну приставили, поведала интереснейшую историю о неком тягачке, на которого его дедушка очень сильно рассчитывал. Рассчитывал, потому что у него были патроны, как он сам сказал, примерно полрожка. «Пятых» гильз в павильоне я насчитал десять штук. Значит, осталось у нашего везунчика пять-шесть патронов. А еще у командира отделения, Левоном звали, автомат пропал. Прикидываешь? «Форт» двести двадцать первый, копия этого… как его, «тавора» с оптикой, редкое унылое говно, но для тягача вроде тебя — просто мед. И пропал этот мед вместе с полным рожком. Я знаю, что, если Жеку возьмут, и он назовет имя, уже будет по херу, что там у тебя за спиной и сколько в нем патронов. Но пока что у меня своя работа, так что будь любезен, продемонстрируй здесь находящимся свою пушку.
Было странное ощущение. Мозг окаменел. Не способный ни думать, ни анализировать, ни подавать нервные импульсы остальным органам. На какое-то время я весь вымер изнутри, превратился в муляж, чучело.
На самом деле мысли не пропали, они просто рванули со всех направлений и застряли в узком дверном проходе. Это стопор потерпевшего, которого едва ли не насмерть сбили на пешеходном переходе, а в суде признали нарушившим правила дорожного движения.
