Математик к Самохину:
— Что с вами? Что вы егозите? Что вы мешаете всему классу работать? Опять стали лодырем? Эх, Самохин!..
— Вы ничего не видите, Адриан Адрианович, а я вижу, — сказал Самоха. — Это же прямо нахальство. Это…
И, недолго думая, он направился к кафедре. Не обращая внимания на учителя, вытащил из-под Мухоморовой тетради тетрадь Амосова и положил ее сверху.
— Не смей! — крикнул Амосов.
— Жулик! — громко ответил Самохин. — Жила! Шаромыжник!
— Да в чем дело? — вскочил Адриан Адрианович. — Что за безобразие? Что это за хождение по классу? Самохин, я кому говорю?
— Мне. А все-таки я жульничать не позволю. Мухомор первым сдал работу, а Амоська ее второй подложил. Что за свинство?
— Дело не в том, кто первый сдал свою тетрадь, а дело в том, кто правильно решил задачу, — сказал математик. — Не волнуйтесь, пожалуйста.
— Я правильно решил, — вскочил Амосов, — правильно.
Адриан Адрианович развернул его тетрадь, посмотрел, покачал головой.
— Что? — испугался Амосов. Голос его дрожал: — Что?
— Неправильно, — сказал математик. — Никуда не годится. Вы не умеете думать, вы только зубрить умеете.
Амосов не мог вымолвить слова. Наконец произнес тихо:
— Как же это так?…
— А очень просто. Я не ставлю хороших отметок за ласковые глаза и за… — Адриан Адрианович хотел добавить: «И за то, что ваш папенька прокурор», но сдержал себя и только сердито отвернулся от Амосова.
— А у Мухомора правильно? — осторожно спросил Самохин. Он очень боялся, чтобы и у Мухомора не было ошибок. Однако у Мухомора все оказалось в порядке. Это окончательно убило Амосова. На его глазах появились слезы.
Мухомор не выдержал, сказал брезгливо:
— Чего ревешь? Если получу пятерку, могу тебе ее подарить! Нюня!
— Я тебе подарю! Я тебе подарю! Честное слово, бить буду, — крикнул Самохин.
— Замолчите! — вышел из себя математик. — Вы другим мешаете.
— На каторгу пойду! В Сахалин поеду! Живьем с меня кожу сдерите, а Амосову я этакие штучки не позволю, — не унимался Самохин. — Что это, в самом деле? Почему другим ничего нельзя, а ему все можно? Вот мы к вам, Адриан Адрианович, все хорошо относимся, вы нас не мучаете, как Афиноген Егорович и другие, мы вас даже, можно сказать, любим, а почему вы Амосову как следует нос не натянете?
— Верно, — поддакнул Коряга.
И другие поддержали жаркую речь Самохина.
Адриан Адрианович слушал внимательно.
— Да… — сказал он. — Горячий вы человек, Самохин… Да…
Адриан Адрианович сел за кафедру и стал молча принимать тетради. Он тут же просматривал их и ставил отметки. Мухомору вывел пять, Амосову двойку.
