ме. Сагалаев слушал, ничего не говорил, что-то запи-
сывал в блокноте. Я сидела как мертвая. Казалось, уже
ничто не может возродить во мне жизнь — настолько
было больно, и ощущение позора поселилось в душе, не давало дышать, двигаться, думать. Я мечтала толь-
ко об одном — чтобы поскорее все закончилось. Это
было как стриптиз поневоле. Тебя раздели, а теперь
еще и обсуждают.
Когда высказались все участники семинара, Са-
галаев весело и ободряюще поглядел в мою сторону
и сказал:
— Вы знаете, я согласен со всем сказанным, но у меня остался только один вопрос, вернее два
НИНА ЗВЕРЕВА 48
вопроса. Первый: почему вы не привезли свои ра-
боты? Не потому ли, что не хотели стать предметом
обсуждения в профессиональной среде?
Он сделал паузу, а затем заметил:
— Молчание — знак согласия. А теперь второй
вопрос, совершенно конкретный: поднимите руки, кто в арсенале молодежной редакции имеет проекты
о любви и разводе? Кто? Поднимите руки!
Не было ни одной руки. И тогда он сказал: — Самое смешное, что я согласен со всеми ва-
шими замечаниями в адрес показанной программы, но в данной ситуации я считаю, что мы должны на-
градить аплодисментами тех людей, которые подни-
мают человеческие темы и не боятся выносить свои
работы на суд профессионалов. Только такие люди
могут добиться успеха.
Он зааплодировал, кто-то похлопал ему в такт.
Я готова была провалиться от стыда и от счастья. Та-
кое тоже бывает.
Ровно через два года именно Сагалаев потребовал, чтобы моя программа «Круглый стол вокруг станка»
на Всесоюзном фестивале молодежных программ
была переведена из разряда внеконкурсного просмо-
тра в разряд конкурсных программ. И я тогда получи-
ла звание лауреата Всесоюзного фестиваля молодеж-
ных программ, а мне было всего двадцать шесть лет.
Меня позвали работать на ЦТ, и Сагалаев даже
добился выделения квартиры в Москве, что было не-
возможно. Я отказалась и до сих пор не знаю, пра-
вильный ли это был поступок. Я испугалась за свою
семью, так как точно понимала, что я не умею жить
так, как живут москвичи. И еще мне очень не хоте-
ПРЯМОЙ ЭФИР 49
лось разочаровывать своего любимого нижегород-
ского зрителя.
Я стала собственным корреспондентом молодеж-
ной редакции Центрального телевидения. И привыч-
но ездила в Москву два-три раза в месяц, показы-
вая свои программы, сюжеты и получая то оплеуху, то комплимент.
Эдуард Сагалаев стал моим творческим идолом, учителем, другом. Его замечания, его веселая иро-
ния были эликсиром жизни. И когда он позвал меня
