в 1985 году на работу в качестве корреспондента Все-
мирного фестиваля молодежи и студентов, я была
на седьмом небе от счастья!
Я жила у тети Зины, но ночевала у нее в кварти-
ре две-три ночи за две недели, не больше. Осталь-
ное время — съемки, монтаж, снова съемки, снова
монтаж. Ночные бдения в коридорах «Останкино», где я постоянно блуждала, как герой фильма «Чаро-
деи». Я точно знала, что хочу поразить и порадовать
именно Сагалаева. И мне это никак не удавалось. Бо-
лее того, через три дня после начала работы я была
на грани увольнения, так как привезла 45 минут ра-
бочего материала, а сюжет должен был выйти в эфир
через два часа. Дело в том, что я впервые в жизни
работала не с кинопленкой, а с видеокамерой, и мы
с питерским оператором сошли с ума от радости, что можем снимать все что хотим! Сагалаев прилюд-
но, не глядя мне в глаза, взял кассету Betacam и вы-
бросил ее в мусорный ящик, сказав, что раз не хва-
тает времени на просмотр материала, значит, этого
сюжета в эфире не будет. И тогда я достала кассету
из урны и заявила, что мне хватит 15 минут на мон-
НИНА ЗВЕРЕВА 50
таж, потому что я заранее знаю, на какой минуте
пленки находятся важные кадры.
Веселый карий глаз «восточного мальчика», как его звали в «Останкино», полыхнул огнем, и он
собрал всех в аппаратной и объявил, что сейчас будет
учеба. И поглядел на меня с доверием и надеждой.
Это был момент истины. Я действительно легко за-
поминаю, на какой минуте рабочего материала есть
интересные моменты. Я хорошо чувствую время. По-
этому я спокойно скомандовала режиссеру монтажа, чтобы он поставил пленку на 15, 21 и 37-ю минуты
моего материала, а затем достаточно быстро смон-
тировала сюжет, и он вышел в прямой эфир вовремя.
Сагалаев сделал из этой истории настоящее шоу, потребовав от своих работников подобной квалифи-
кации. Но для меня главным было его одобрение.
В последний день фестиваля по пустой Москве
огромный автобус мчал меня на финальную церемо-
нию закрытия фестиваля, потому что Сагалаев ре-
шил, что именно я должна сказать какие-то важные
слова в прямом эфире.
Я не знаю, как передать эти ощущения сейчас, ког-
да прошло много лет. Пустой автобус. Пустая Москва.
Огромная ответственность. Слова, которые крутятся
в голове и никак не ложатся в нужные строки. Новые
варианты, новые слова, блокнот, который исчеркан, водитель, который смотрит на меня с удивлением: кто такая? Почему ради нее этот сумасшедший рейс
на край Москвы?
И все же мне удалось в прямом эфире Централь-
