Хант засмеялся.
— Это я запомню,— сказал он.— А может быть, и присвою для собственного употребления.
После высокопарных заверений Зеба Ванса, что такого прекрасного вечера в его жизни еще не было, и после того, как Андерсоны не менее велеречиво объявили, что сенаторы, побывав у них, оказали их скромному дому великую честь, какой ему на долю еще ни разу не выпадало, фордовский агент, похожий на придворного кучера, а вовсе не на «пачечку банкнот», как выразился Зеб Ванс, тронул машину, и она исчезла в темноте.
— Слава богу, кончилось,— сказала Кэти.— Я уж думала, они так тут и останутся.
Морган, все еще сокрушенный своим недавним поражением, старался. подбирать вежливые и пустые слова.
— Привыкайте, миссис Андерсон. Привыкайте. За столом и стойки политики куда хуже проповедников.
— Ну Хант пока своей кандидатуры никуда не выставляет.— По ее тону нельзя было догадаться, чего хотела бы она сама.
— Зеб Ванс стреляный воробей и хорошо умеет распознавать эту лихорадку.
Она поднялась по широким ступеням на веранду.
— Вы ведь знаете старую басню про мальчика, который кричал: «Волк!» В прошлый раз Хант говорил о том, что думает выставить свою кандидатуру в губернаторы, но…
Она выразительно пожала плечами.
— Победа, — сказал Хант, — это на девяносто процентов умение выбрать момент. Сколько раз я тебе объяснял.
— Ну, а остальные десять процентов?
Андерсон, кажется, хотел ответить, но она снова заговорила, протянув Моргану руку. Рука была прохладной и твердой, как и ее взгляд. Он ощутил, волнение, которое можно было истолковать однозначно.
— Ну, вы беседуйте, а я, с вашего разрешения, мистер Морган и, вас оставлю.
— Конечно, идите, — сказал Морган с горьким разочарованием, удивляясь и недоумевая, откуда оно взялось. — Я вашего супруга долго не задержу.
— Ну, насколько я знаю Ханта, у вас тут права голоса не будет.— На мгновение ее рука в его руке напряглась. — Я не попрощалась с вашим другом мистером Грантом. Вы передадите ему мои извинения?
Она улыбнулась дерзко и уверено. Морган отпустил ее руку.
— Он сам виноват. У него были какие-то дела в городе.
— Спокойной ночи, мистер Морган. Спокойной ночи, Хант.
Когда она повернулась, чтобы войти в дом, Моргану почудилось, что ее лицо сияет победным торжеством. Но, может быть, дело было в его собственной растерянности, в ощущении и никчемности.
Андерсон, казалось, не заметил, что она ушла. Когда затянутая сеткой дверь захлопнулась за ней, он по частям опустился в большое мягкое кресло в углу веранды. Враждебности между ними как будто нет, подумал Морган. А просто ничего живого, никакого будущего. Но как же так? В его представлении брак был чем-то совсем другим: жаркая комнатушка, душная от острых запахов близости, запертая тюремная камера, в которой любовь и ненависть бесконечно кружат друг возле друга, осторожно выбирая миг для смертельного удара.
