Келлер кивнул, собираясь с силами перед долгим шествием обратно на свое место.
— И еще скажите им,— Морган откровенно ухмыльнулся: лукавить с Келлером было незачем,— еще скажите, что муть эта, по всей видимости, так мутью и останется.
Келлер никогда не улыбался; если ему бывало смешно, он склонял голову и трясся всем телом.
— В ответ на это они лишь изумленно поднимут брови,— сказал он и поплелся прочь от двери.
Морган взял трубку.
— Нат! Для всех прочих, которые еще будут звонить, меня здесь нет.
Он набрал девятку, потом свой домашний номер.
Там, за милю от него, Энн сидела у телефона; она ответила после первого же звонка.
— С кем это ты так долго беседовал?
— С самим президентом. Внушал ему, хватит, мол, валять дурака, пора страной править.
— И что же он ответил на это?
Энн всегда понимала собеседника буквально; к тому же она давно перестала удивляться, что ее муж беседует с президентами, но по какой-то не совсем ясной причине это будоражило в ней желчь.
— Я пошутил,— сказал он.— У меня был разговор с Биллингсом, все про тот же бред с ЦРУ.
— Какой такой бред с ЦРУ?
Он шумно вздохнул, по он и хотел, чтоб получилось шумно.
— Президент заявил, что завтра назовет нового директора ЦРУ.
— Я ведь только спрашиваю. Не обязательно сразу выходить из себя.
— А я и не выхожу. Просто мы все мыкаемся тут попусту целый день и до сих пор не вынюхали, о ком речь.
— Дома не скоро будешь?
Он представил себе, как она держит в одной руке бокал мартини, а в другой сигарету; интересно, каким образом она ухитряется держать еще и трубку. За двадцать без малого лет Энн так и не нашла в себе сил примириться с тем простым обстоятельством, что ее мужу, в отличие от большинства людей, приходится работать, не считаясь со временем, и оттого трудно в точности определить, когда он вырвется пообедать; впрочем, разве сам он по забывал, что у нее свои трудности; надо вести хозяйство, кормить маленького Ричи, и к концу дня от всего этого голова идет кругом. Удивительно, как из такой малости возник между ними этот злоупорный разлад, неистребимый, словно какая-то страшная болезнь, грозящая в любую минуту унести одного из них.
— Черт знает. Поздно. Как раз собирался тебе звонить.
— Как бы не так!
— Представь себе.
И ведь действительно я позвонил бы на этот раз, подумал он
— Что ж, пообедаем с Ричи.
— Ага, давайте.— Все те же затверженные слова, думал оп.— Насчет меня не волнуйся.
— Я вряд ли буду дома, когда ты явишься. Съезжу к Марте поиграть в бридж.
