учинили пожар при большой воде”.
Спустя еще неделю, накануне зимы, в Войсковой канцелярии, занимавшей два
светлых зала на “крымской” (западной) половине дворца, возникло дело № 2708, заглавие которого, изобретенное искушенным асессором — “Дело об инженерском
городе”, — предусмотрительно указывало на непричастность Черкасска к открытию
на Аксайском займище.
*
Зима принесла Черкасску новое бедствие. Оно было гораздо менее привычным, чем
наводнение. “Tutta la forza dell’inferno si и levata contro la Steppa Sarmatica”**, как выразился об этом бедствии секретарь де-Волланта Гаспаро
Освальди, впервые зимовавший в России. “Проливные дожди, — записал итальянец в
своем журнале, — шли с конца октября до конца декабря. Дон замерз только в
начале января. Безмерные воды, вылившиеся на равнину из его берегов и с небес, были скованы холодом в одну ночь. Теперь, по прошествии трех недель после
того, как это случилось, уже не осталось надежд на оттепель. Мороз доходит до
26о по Цельсию; большей же частью термометр показывает 23о ниже ноля, но снега
в стране казаков (nel paese dei cosacchi) нет вовсе, тогда как в России — лежит глубокий. За три недели погибло и покалечилось громадное количество
всадников и лошадей, так как гололедом покрыта вся Сарматская степь по обе
стороны Дона и вверх по его течению, вплоть до лесных пространств континента.
Это служит жестоким препятствием для продолжения работ на холме Бирючий Кут и
наблюдения за его окрестностями, где обнаружилось невероятное положение вещей.
Передвигаться по склонам холма и скакать от него на юг по ледяной равнине нет
никакой возможности”.
Не было никакой возможности скакать и на север — к глубоким снегам, в
завьюженный Петербург.
И все же в конце января через сверкающую степь, по которой, как утверждает
Освальди, “во множестве скользили окоченелые тела животных и перевернутые
повозки, уносясь под напором ветра на неизмеримые расстояния”, скакал верховой
курьер, придерживаясь северного направления.
Донесение, которое он вез сквозь “cтрану казаков”, пробираясь к надежным
дорогам по ледяному покрову, отражавшему луну и солнце, должно было очутиться
в руках генерал-квартирмейстера свиты его императорского величества Петра
Сухтелена. Но через несколько дней оно очутилось в Черкасске, во дворце
атамана, доставленное туда сотником Федором Ребровым, который в рапорте о
погоне за курьером немногословно сообщил, что курьер “убился об лед на
просторе” и что погоня была предпринята “около Криничной станицы, заради
