город сместился к востоку не далее правого берега Дона и должен находиться
южнее холма Бесергень, вблизи станицы Заплавской, ибо одной кочевкой именуется
у монгольских народов, к коим принадлежат калмыки, особая мера длинны, равная
10-ти верстам”.
Бумага произвела в Атаманском дворце чрезвычайно сильное впечатление.
Отправленный в станицу Заплавскую конный отряд из одиннадцати офицеров под
командованием сотника Федора Реброва был снабжен, помимо трехдневного
провианта и запасных лошадей, полевой мортирой. Отряду было приказано “дать из
орудия пробный выстрел по наружным фортификациям инженерского города”.
Результаты экспедиции стали известны очень скоро. Наиболее внятно о них
сообщает секретарь де-Волланта Гаспаро Освальди, чей журнал спустя несколько
лет очутился среди материалов дела.
“Секретный поход казаков, начавшийся сегодня утром, — записал итальянец 9
февраля 1805 года, — обратился в битву с неистовым ветром, которая
продолжалась четыре часа и завершилась победой стихии. Отряд смог продвинуться
степью на северо-восток лишь до ближайших холмов, различимых на горизонте с
дозорных башен Черкасска. Всадников остановила потеря командира, получившего
смертельное повреждение шеи при падении лошади на льду. Однако во дворце
никого не смущает гибель лейтенанта Реброва. Здесь замышляют новую экспедицию.
Как сказал мне сегодня господин Бельтрами, она состоится через неделю”.
О новой экспедиции, для которой асессор Зверев проложил на карте иной маршрут
в надежде обмануть лед и ветер, через неделю уже не могло быть и речи.
Катастрофа, обрисованная в журнале Гаспаро Освальди, помешала осуществлению
замысла.
“Черкасск, 16 февраля 1805 года. Лед повсюду. Мороз не ослабевает.
Северо-восточный ветер достиг последней степени жестокости. В грубом дворце
верховного правителя страны казаков грохот и скрежет не утихают. Кажется, что
свирепые бесы разрывают дворец на части. Железные листы его кровли отрываются
один за другим. Ветер ломает стропила. Из южных окон дворца видно, как улетают
прочь разнообразные обломки нашего убежища”.
Это была последняя запись, в которой Освальди проставил дату и указал точное
место своего нахождения.
Дальнейшие записи, как сформулировал в 1818 году атаман Адриан Денисов, при
котором журнал итальянца попал в распоряжение Войсковой канцелярии, “производились в неизвестное время в неустановленном месте”.
*
Запись № 1
“Сегодня император принял меня благосклонно. Он не затребовал от меня никакого
