– Ничто так не старит офицера, как задержка второй рюмки, – сказал он и махом выпил вторую. – Ну вот так-то лучше! – Он хрумкнул огурцом и, не прожевав, спросил: – Что там на воле? Что слышно?
– Вы о чём?
– Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чём я! Скоро здесь будут советские войска, неужели непонятно?
Сорокин вспомнил слова атамана.
– Откуда вам это известно?
– Ха, молодой человек! Это не может быть известно, но об этом нельзя не догадаться!
– Так скажите, нам никто ничего не говорит!
– И не скажет, кто же вам такое скажет?
«А вот ты и ошибся, атаман Лычёв всё знает и уже сказал!» – внутренне улыбнувшись, подумал Сорокин.
– Вы улыбаетесь, только не хотите этого показать, значит…
– О том, о чём вы говорите, наверное, действительно можно догадаться, но японцы молчат, а кроме них, кому ещё?..
– Ну да, ну да! Тут вы правы! Я вот только думаю, что японцы и будут молчать, а когда они что-то скажут, будет поздно. Поверьте мне, я лично знал Сталина! Ещё немного времени, и его армия будет здесь, что вы тогда будете делать? У вас есть запасные пути и отходы?
– Я пока об этом не думал!
– Так думайте, у меня возможностей мало, я тут как в золотой клетке, а один в городе я никуда не гожусь. Если меня завтра-послезавтра не отправят в Дайрен, а дальше в Японию, через короткое время я окажусь в японской могиле или в лапах Смерша. Вы знаете, что такое Смерш?
Сорокин слышал об этой структуре в советской военной контрразведке, но всё это от него было очень далеко.
– Слышал, но не вдавался в подробности.
– И не дай вам бог! Вы, судя по возрасту, молодым прошли Гражданскую, вы каппелевец?
– Да! – Сорокин покорился догадливости хозяина гостиной.
– А простите за нескромный вопрос, вы какого года рождения?
– 1900-го!
– Ровесник века?!! Мы с вами оба ровесники века…
Сорокин удивился и не сумел этого скрыть.
– Не удивляйтесь, мы, наша нация, долго держимся бодрячком, а потом быстро сдаем! Мой папаша держался до сорока, а потом его как подменили, поседел, сгорбился, хотя до женщин был охоч до того самого погрома! А погромы, знаете ли, никого не щадят, даже старых евреев.
После этих слов в голове Сорокина всё сошлось: кучерявая полуседая шевелюра, нос с горбинкой, выпуклые глаза, только мушка усов была общепринятой, по моде.
– Так что, – сказал Эдгар Семёнович и выпил третью, – было бы желательно, чтобы у вас были наготове машина и бензин, хотя бы до Дайрена. Тикать отсюда надо к Чан Кайши, а он в близкой дружбе с американцами. Как говорят в Одессе: отсюда надо делать ноги, пока их не прикрутили к затылку.
