- Я сам ношу знамение креста, и мне не пристало говорить об этом, - сказал Бриан де Буагильбер,- но кому же другому отдать пальму первенства среди крестоносцев, как не рыцарям Храма - верным стражам гроба господня!
- Иоаннитам,- сказал аббат.- Мой брат вступил в этот орден.
- Я и не думаю оспаривать их славу,- сказал храмовник, - но…
- А знаешь,дядюшка Седрик,- вмешался Вамба,- если бы Ричард Львиное Сердце был поумнее да послушался меня, дурака, сидел бы он лучше дома со своими весёлыми англичанами, а Иерусалим предоставил бы освобождать тем самым рыцарям, которые его сдали.
- Разве в английском войске никого не было,- сказала вдруг леди Ровена, - чьё имя было бы достойно стать наряду с именами рыцарей Храма и иоаннитов?
- Простите меня, леди,- отвечал де Буагильбер,- английский король привёл с собой в Палестину толпу храбрых воинов, которые уступали в доблести только тем, кто своею грудью непрерывно защищал Святую Землю.
- Никому они не уступали,- сказал пилигрим, который стоял поблизости и всё время с заметным нетерпением прислушивался к разговору.
Все взоры обратились в ту сторону, откуда раздалось это неожиданное утверждение.
- Я заявляю,-продолжал пилигрим твёрдым и сильным голосом,- что английские рыцари не уступали никому из обнаживших меч на защиту Святой Земли. Кроме того, скажу, что сам король Ричард и пятеро из его рыцарей после взятия крепости Сен-Жан д'Акр дали турнир и вызвали на бой всех желающих. Я сам видел это, потому и говорю. В тот день каждый из рыцарей трижды выезжал на арену и всякий раз одерживал победу. Прибавлю, что из числа их противников семеро принадлежали к ордену рыцарей Храма. Сэру Бриану де Буагильберу это очень хорошо известно, и он может подтвердить мои слова.
Невозможно описать тот неистовый гнев, который мгновенно вспыхнул на ещё более потемневшем лице смуглого храмовника.Разгневанный и смущённый, схватился он дрожащими пальцами за рукоять меча, но не обнажил его, вероятно сознавая, что расправа не пройдёт безнаказанно в таком месте и при таких свидетелях. Но простой и прямодушный Седрик, который не привык одновременно заниматься различными делами, так обрадовался известиям о доблести соплеменников, что не заметил злобы и растерянности своего гостя.
- Я бы охотно отдал тебе этот золотой браслет, пилигрим,- сказал он,- если бы ты перечислил имена тех рыцарей, которые так благородно поддержали славу нашей весёлой Англии.
- С радостью назову их по именам,- отвечал пилигрим,- и никакого подарка мне не надо: я дал обет некоторое время не прикасаться к золоту.
