– Давайте мяса и хлеба. И рюмку водки налейте.
– Слушаю-с.
Водку Лихунов выпил у стойки, а с остальным пошел к столику, чувствуя, как от горла к животу потекла горячая волна, а в голове стало легко и беззаботно. Привычка к несвоевременному приему пищи, появившаяся там, на карпатских позициях, заставляла порой забывать о еде, поэтому Лихунов лишь сейчас понял, что сильно проголодался. Он стал жевать лежалое, холодное мясо, слыша, как офицеры за соседним столиком говорят, судя по интонациям, о чем-то непристойном, громко смеются и поминутно чокаются стаканами. Один приглушенно-похабный голос говорил:
– Вот и рассказывайте мне потом об этих недотрогах. Нет, меня, конечно, предупреждали, что она барышня приличная. Но я-то знаю, что от институтки до простименягосподи один шаг. Ну вот, поехали с ней как-то на лодочке… Знаете стишок: «Еду я на лодочке, под лодочкой вода…»
Лихунов, не желая слышать офицерскую историю, поднялся и пошел за второй порцией мяса, выпил еще водки и не отказался от предложения буфетчика попробовать семги. Потом вернулся за свой столик.
– …ну так вот, а внизу-то у нее и нет ничего! Швах один! Как у простой крестьянки! Верите или нет?!
Собеседники обладателя вкрадчивого голоса рассмеялись от души:
– Ну, быть не может такого!
– Вот это случай, о, мон дью!
Офицеры снова шумно звенели стаканами, словно поздравляя рассказчика с тем, что история имела полный успех. Потом они заговорили о крепостных делах, о чьих-то ссорах, мордобоях. Офицеры в сильном возбуждении били друг друга по плечам, божились, рассказывая. Речь вскоре зашла о поединках, и Лихунов насторожился.
– Ну вот, поутихло, слава Богу, немного с поединками этими дурацкими, а то ведь было время, что хочешь не хочешь, а давай иди стреляйся. Указ-то Александра Алексаныча всем памятен?
– Как же! – соглашался второй офицер. – Уж и поднялась кутерьма после этого указа. Чуть повздорил, с товарищем своим даже, – суд общества офицеров тут как тут, найдет для чести рыцарской какое-нибудь пятнышко, пистолетик вручит да с так называемым противником на двадцать шагов расставит. А какой он тебе противник? Товарищ, с которым ты одну лямку тянешь да одну водку трескаешь!
Лихунов повернулся в сторону говорящего – немолодой уже офицер, изрядно пьяный, говорил медленно, но твердо, будто давно подготовил то, о чем рассказывал сейчас. Пожилого поддержал его собутыльник:
– Понятно. Кому нужна эта дуэль? В наш-то век цивилизованный! Себя под выстрел подставлять, потому что здесь умение стрелять и роли-то вовсе не играет, когда из пугача гладкоствольного палишь пулей сферической. Попробуй, попади! Здесь только на случай надеяться надо, на то, чтобы свежий ветерок случайно не подул. Ну а если не тебя убьют, а ты его прихлопнешь, обидчика или обиженного, все равно? Что ж, на решение суда совести своей потом кивать?
