Марсель с восторгом уставился на нее.
— Вот это талант! И какая естественность! Ах, как жаль, что кино немо! Она бы всех свела с ума! И голос такой нежный, в нем есть что-то нездешнее. Лань! Психея! Одалиска!..
— На, выпей и успокойся.
Мы медленно плыли на волнах ночи. Веселье продолжалось, но какое-то небурное, ровное. Почему Сесилия подсела к нам за столик? Потому что мы были для нее новыми людьми? Зачем принялась расспрашивать этого дылду Марселя? Да еще так забавно!
— Вы парикмахер?
— Что? Нет. Не совсем.
— Я очень люблю парикмахеров. У них длинные пальцы, и они едва касаются вас. А кожа у них нежная, как у лягушек, потому что они всегда гладко выбриты. И пахнет от них приятно. По-моему, все парикмахеры очень красивые. Вы тоже очень красивый, мсье Марсель. Вы откуда-то из леса, из Виллер-Котре. Вы, наверно, лесничий или смотритель. Потому что вы в сапогах.
Ошарашенный градом этих своеобразных комплиментов, Марсель выглядел откровенно смешным. Он двух слов связать не мог.
— Ну, что вы, Сесилия…
— Вы больше не хотите говорить мне «ты»? Когда вы вошли и я сказала: «Вы нас заморозили, красавчики блондины», вы обратились ко мне на «ты»!
— Да, возможно… Ты… нет. Сесилия, я…
Я счел необходимым вмешаться:
— Мадемуазель Сесилия, примите мои поздравления! Вам удалось смутить грозную звезду экрана!
— Ох, да уймись ты, герой-любовник! Выпейте с нами, мадемуазель Сесилия… Хозяин, наверно, позволяет вам посидеть минутку с клиентами, правда?
Она рассмеялась долгим воркующим смехом:
— Не хватало еще, чтобы он не позволял! Как-никак я его дочка! И потом, у нас кабачок не такой, как другие. Публика до того симпатичная! Все без конца смеются. А наши музыканты… Они играют по памяти. Впрочем, иначе и быть не может.
— Не может быть?
— Ну да, конечно. А где же вы работаете на самом деле, если вы не лесник и не парикмахер?
— В кино.
Она была потрясена.
— В кино! Это же настоящий рай…
— О, да что вы! Ремесло, как другие…
— Не говорите так, мсье Марсель! Для нас кино — это что-то вроде храма или цирка.
Она наклонилась к Марселю и прошептала:
— Только не говорите громко, что вы работаете в кино.
И вслух добавила:
— Лучше не надо.
— Ваши клиенты этого не любят?
— Наоборот!
Мы помолчали. Потом она улыбнулась очаровательной улыбкой.
— Вы не очень-то понятливы, — заключила она, надув губки.
— Я просто растерян, — признался Марсель. — А ты, Ален?
— Пожалуй.
— Извините, — сказала Сесилия. — Вы не должны на нас обижаться. Просто нам очень трудно вас понять. Вы вот так, вдруг, приходите, усаживаетесь и говорите запросто «кино, кино». Для нас это не шутка!
