Эхо во тьме | страница 100

— Но если до моих хозяев дойдет весть о том, что я жива, мой господин, моя госпожа будет иметь полное право требовать, чтобы я возвратилась к ней.

— Тогда она ничего не узнает, — тут же парировал врач. — Назови ее имя, и я сделаю все, чтобы ты никогда с ней не увиделась.

Хадасса в ответ не сказала ничего.

— Почему ты ничего ему не скажешь? — удивленно спросил Рашид.

Александр усмехнулся.

— Потому что она очень упрямая, Рашид. Ты и сам это каждый день видишь.

— Если бы не она, ты бы прошел мимо меня, когда я лежал на ступенях храма, — мрачно произнес Рашид.

Александр слегка приподнял брови.

— Да, действительно. Я думал, что ты вот-вот умрешь.

— Так и было.

— Все было не так страшно, как могло показаться. Ты ведь сейчас с каждым днем набираешься сил.

— Наоборот, я был ближе к смерти, чем ты можешь себе представить. Но она прикоснулась ко мне.

Рашид вполне ясно изложил свою мысль, и Александр, глядя на Хадассу, усмехнулся.

— Он явно думает, что улучшение его состояния никак не связано с моими действиями. — Сказав это, он снова погрузился в записи.

— Не считай свое исцеление моей заслугой, Рашид, — смущенно произнесла Хадасса. — Это сделала не я, а Христос Иисус.

— Я слышал, как ты говорила другим, что Христос живет в тебе, — сказал Рашид.

— Он живет во всех, кто верит в Него. Он мог бы вселиться и в тебя, если бы ты открыл Ему свое сердце.

— Я принадлежу Шиве.

— Мы все дети Авраама, Рашид. И есть только один Бог, истинный Бог, Иисус, Сын Божий.

— Я часто слышал, как ты говоришь о Нем, моя госпожа, но это не путь Шивы, который я выбрал. Ты прощаешь своего врага. Я своего врага убиваю. — Его взгляд помрачнел. — Я уже поклялся Шиве, что твоих врагов я тоже убью, если только они придут за тобой. Хадасса молчала и сквозь свое покрывало смотрела на мрачное, гордое и упрямое лицо человека, сидящего перед ней.

Александр снова оторвался от своих записей, явно удивленный такой яростью. Повернувшись к арабу, он с интересом посмотрел на него.

— А кем ты был в доме своего хозяина, Рашид?

— Охранником его сына, пока меня не свалила болезнь.

— Так ты воин.

— Да, я потомственный воин, — сказал Рашид, гордо подняв голову.

Александр широко улыбнулся.

— Хадасса, похоже, Бог послал нам вовсе не моего ученика. Он послал тебе защитника.

Юлия стояла в пропилеях храма Асклепия среди множества других людей и слушала казавшиеся бесконечными выступления поэтов, участвующих в проводимой раз в три года церемонии прославления бога врачевания. Ранее проходившие здесь игры с участием атлетов и гимнастов показались ей более интересными. Этот же непрекращающийся словесный поток ровным счетом ничего для нее не значил. Юлия не была ни поэтом, ни атлетом. И здоровье у нее стало совсем плохим. И причина, по которой она так часто приходила в храм Асклепия, состояла в том, что она хотела обрести милость этого бога. Она не могла умилостивить его литературными трудами или чудесами силы и ловкости. Вместо этого она могла только долгими ночами стоять здесь, чтобы прославить и умиротворить бога.