Хадасса нежно прикоснулась своей ладонью к ее руке.
— Выглядишь ты великолепно.
— Да, это так, — сказала Северина. — Больше я не хожу в храм Артемиды.
Хадасса ничего не ответила, предоставив собеседнице возможность высказаться, если она сочтет нужным. Северина снова подняла голову.
— Я пошла в служанки. Мой хозяин — добрый человек, как и его жена. Она научила меня ткать. Мне нравится работать.
— Господь благословил тебя.
Глаза Северины наполнились слезами. Дрожащей рукой она сжала ладонь Хадассы.
— Ты была так добра ко мне, когда я пришла в первый раз. Ты тогда спросила, как меня зовут. Запомнила меня. Казалось бы, все просто, но в то же время это было так важно для меня, что ты и представить себе не можешь. — Северина покраснела. Отпустив руку Хадассы, она встала. — Я просто хотела, чтобы ты знала об этом, — добавила она и быстро отвернулась.
Хадасса тяжело поднялась.
— Северина, подожди пожалуйста, — хромая, она дошла до своей гостьи, стоявшей возле очереди ожидавших приема посетителей. Они о чем-то поговорили несколько минут. Потом Хадасса обняла Северину, та прильнула к ней, затем отвернулась и быстро вышла.
Рашид смотрел, как Хадасса своей болезненной походкой возвращается на свое место. Ему было интересно, замечает ли она, что некоторые больные из тех, что ожидали своей очереди возле лавки, специально старались дотронуться до подола ее одежды.
* * *
Арабу теперь с каждым днем становилось все лучше. Александр каждый день осматривал его и вел записи о том, какие дозы шандры и подорожника ему нужны и какие припарки из шамбалы Хадасса прикладывала к его груди. Вероятно, эти средства плюс надлежащий уход — нормальная еда, теплое одеяло и крыша над головой — сделали свое дело и спасли ему жизнь. Но Рашид чувствовал, что жизнь ему спасло не только это. Зная это, он относился к Хадассе с уважением, граничащим с почтением.
Лишь одно обстоятельство не давало ему покоя. Однажды вечером он набрался смелости и спросил:
— Моя госпожа, ты его рабыня?
— Не совсем, — ответила Хадасса.
Александр тем временем делал записи, склонившись над свитками. Подняв голову, он пояснил ее ответ:
— Она свободна, Рашид. Как и ты.
Хадасса повернулась к Александру.
— Я рабыня, мой господин, и останусь ею, пока не обрету вполне законную свободу.
Рашид заметил, что ее ответ не понравился врачу, потому что тот отложил свой резец и, повернувшись к ней, сказал:
— Твои хозяева лишились всех прав на тебя, когда отправили тебя на арену. Твой Бог защитил тебя, а
