Михаль уставился на Чэся чумными глазами, тряхнул чубом.
— Тетрадь, — подавлено сказал он. — Айда в шалаш!
В шалаше все вроде бы лежало так, как парни и оставляли в последний раз. Но Михаль до мелочей знал здесь место каждой вещи. Он сразу бросился в угол.
— Тетрадь разворачивали… Спиннинг исчез, нож охотничий… остался. Кажется, все на месте.
— Хорошо, что монету здесь не оставили, — сказал Дмитрок. Чэсь напомнил:
— Вот откуда он знал, что мы хотели разбогатеть — помните? И что к геологам придем проситься.
— Но погодите, — сказал Михаль. — Значит, он уже давно знает, где шалаш?
Теперь настала очередь покраснеть Дмитроку.
— Это я виноват, ребята, — покорно склонил он голову. — Я искал вас тогда, когда из города приехал, и в шалаш лазил… А Курт, видно, меня выследил.
Михаль махнул зажатой в руке, свернутой в трубку тетрадью:
— Да что уж теперь… Ну, не важно. Важно, что ты не предатель и не болтлив, как мы на тебя подумали.
Все равно у всех было отвратительно на душе. От недавнего присутствия здесь чужого человека сам шалаш казался каким-то чужим. Даже если бы Курт ничего не взял — и тогда было бы неприятно. А тут — воровство среди бела дня… Как это гадко, стыдно.
Чэсь нарушил тишину:
— Самое обидное — мы ничего не можем доказать. Ну, пойдем мы к деду Макара разбираться. Курт скажет, я вашего шалаша в глаза не видел, а вот вы «телевизор» украли!
Михаль упруго встал, оглядел стены шалаша, провел рукой по рубероидной «крыше».
— Жаль шалаша… Теперь мы не сможем прятать здесь ничего ценного… Вот что, ребята, — сделаем так. Только помогите мне. Я хочу забраться в дедов сарайчик и сделать там ревизию. Все его рыболовные снасти в сарайчике. Я знаю, — в доме он даже крючка не держит. Может, найду нож и спиннинг. А главное, хочу найти тот проклятый «телевизор». Тогда не постесняюсь — пойду в дом и брошу ему под ноги…
— А чем тебе помогать? — спросил Чэсь.
— Будете следить за Куртом и дедом. Надо подкараулить, когда их не будет дома, хотя бы на часок…
— Согласны.
Случай выпал дня через два, под вечер.
Михаль помогал отцу делать летнюю кухню. Его отец, веселый, крепкий, практичный человек, казалось, совсем не переживал, когда вместе с семьей выселился после радиации из родной деревни на Гомельщине. Он и здесь, на новом месте, быстро привык, полюбил эти места, Березину, здешних людей. Обживался надолго, все делал по-крестьянски неспешно, но кропотливо и основательно. Особенно ему нравилось разное строительство во дворе. На работу был падок и настолько привык справляться со всем один, что даже немного ревновал к этой работе помощников. Поэтому у Михаля всегда было много свободного времени.
