– Как зачем? Везде засветиться хочет. У Илюхина свой союз, у Кабальчука свой…
– Да Илюхин этот вообще г…! – взвился Чернопоромов. – Я как-то раз пришел к нему, сразу хлоп – бутылку на стол. Он аж расцвел весь: «Чего хочешь?» – спрашивает. Я говорю, то и то хочу. Он мне: «Ты понимаешь – нету. Ничего нету. Сам гол, как сокол». Так что, говорю тебе: Илюхин – г…! К нему и ходить не стоит. У него этот альманах вонючий, который никто не читает и больше ничего. Фуфло! Есть там один толковый человек, я тебя с ним сведу, а Илюхин – г…
Чернопоромов периодически названивал незамужним знакомым дамам, – а одна несчастная сетовала, что он звонит ей каждую ночь, – и предлагал руку и сердце. Когда наивные особы поддавались соблазну, то амуры заканчивались одалживанием денег и внезапным исчезновением жениха. С некоторых пор мечтой Чернопоромова стала женитьба на еврейке с перспективой отбытия к земле обетованной.
Он часто звонит одной симпатичной Юдифь, питающей слабость к творческим личностям:
– Между прочим, все мы дрочим, – энергично объявляет он.
– Галактион, ты же знаешь, я не люблю Бродского, – возмущается она.
– Выходи за меня замуж, – решительно предлагает Чернопоромов.
– Что?!..
– Выходи за меня замуж, – твердит Галактион. – Ты главное не бойся, со мной не пропадешь…
– Но я замужем, Галактион!
– Это поправимо.
– Но…
– Это тоже…
Почему он звонит мне? Тут есть моя вина. Галактион при первом знакомстве показался мне фигурой если не значительной, то хотя бы со связями. Ему негде было жить, и я помог ему снять комнату. Галактион сутками просиживал дома, без конца курил какую-то дрянь, которую никак нельзя было назвать табаком, в перерывах что-то пописывал и донимал хозяйку похабными стишками. При этом пытался гипнотизировать и не платить за жилье.
Лишь только хозяйка шла на кухню, как, заслышав звон посуды, туда же, взбивая ковровые дорожки, пулей мчался неугомонный Галактион.
– Между прочим, все мы дрочим! – выдавал он свою коронную донжуанскую фразу и начинал заливаться стихами и виршами, как соловей в летнем саду, хотя его стихи были бесконечны и заунывны, как песни старого акына.
– Все мы дрочим между прочим, – повторял он в паузах, пока хозяйка квартиры в смятении не пряталась в свои комнаты.
Однажды он приволок с собой какую-то подвыпившую поэтессу, но, встретив решительный протест хозяйки, укатил с ней куда-то в ночь. Позже, в отместку, он осеменил ее ватное одеяло.
При этом никакой совершенно пользы от Галактиона не было. Кроме того, он регулярно стремился занимать у меня деньги, всякий раз сообщая о новом грандиозном проекте.
