– Хочу выпить за вас, мой президент. Вы настоящий имперский вождь, русский царь!
Они чокнулись, выпили шампанское, и два стеклянных бокала полетели в темную реку.
Корабль проплывал под хрустальным мостом, напоминавшим оранжерею. Казалось, в этом висящем саду цветут волшебные цветы, летают райские птицы. Отражение моста, разрезанное кораблем, разлетелось по воде бесчисленными золотыми осколками.
К Лемехову подошла оперная певица Баскакова, молодая, прелестная, куталась в пышный мех. Ее серьги с крохотными бриллиантами переливались у самых его губ. Хотелось наклониться и поцеловать эти пленительные бриллианты, вдохнуть запах ее духов, услышать ее взволнованный вздох.
– Я знаю, вы любитель музыки. Вас видят в опере. Я хочу пригласить вас на спектакль, где я пою Травиату.
– Вы обворожительны. Ваш голос – национальное достояние России.
– Благодарю. Я готова поделиться этим достоянием с вами. – И она загадочно улыбнулась, запахнулась в меха и пошла по палубе туда, где гигантским золотым слитком высилось здание штаба.
От реки поднимался прозрачный туман. Льдины плыли, ударялись о корабль с легким звоном. Крымский мост переливался, как огромный чешуйчатый хамелеон, то голубой, то зеленый, то алый.
Писатель Виолов, известный романист, лауреат литературных премий, указывая на мост, произнес:
– Не устаю восхищаться Москвой. Она, как сказочная змея, постоянно меняет кожу. Если мне суждено увидеть обещанные вами перемены, напишу «Москву космическую», куда из русского Космоса приземлились пришельцы с их отважным предводителем.
– Я читал ваш роман о гибели советского подводного крейсера. Очень сильная, горькая книга. Я хочу пригласить вас на заводы, где строятся космические корабли, звездолеты, инопланетные города. Где создается еще невидимая миру новая русская цивилизация. Вы напишете блестящий авангардный роман.
– Ловлю вас на обещании. Вы дали честное президентское слово.
Из черноты, из туманной мглы вставало золотое ночное солнце храма Христа Спасителя. Золото плавилось, стекало в реку, золотая река несла корабль. Дом на набережной утратил свою угрюмую, мрачную тяжесть, парил в небесах, переливался, как прозрачный кристалл.
Поэт Благонравов завороженно смотрел на золотой проплывавший шар.
– Не кажется ли вам, – обратился он к Лемехову, – что помимо канонических русских святых, которым посвящаются алтари, лики которых украшают росписи храмов, существуют неканонические святые? Это русские поэты, которые находятся в прямом общении с Богом, есть посланцы Бога, несут в народ благую весть, когда церковь дремлет, алтари остывают, лампады меркнут. Разве не святые Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Гумилев, Есенин? Разве их стихи – не псалмы, обращенные к Богу? Многие из них умерли мученической смертью.
