— Знаем-знаем! — закивал участковый. — И про твои развлечения в общежитии знаем… Никто, конечно, не имеет права навешивать вам фонари, закона такого нету… Слушаю ваше заявление!
— Значит, так! — лицо посетителя из доверительного вновь стало скорбным. — Сидел я в своей квартире вечером. Он влетел и сразу же меня — хлесть!.. Ну, то есть попытался… Ну, само собой, свидетелей при этом не было, ну, одним словом, совершил действия, подпадающие под мелкий указ! — Начкар взмахнул пальцем: — Но я взывал, взывал. Соседи в бараке через стенку могут подтвердить.
— Ну-ну-ну! Не все сразу: и сидел, и хлестанул, и взывал… Да еще и Указ сюда… Ведь даже самый отпетый хулиган на улице сразу, ни с того, ни с сего не ударит. Спросит, например, закурить, ты скажешь: не курю, — ну, и так далее… Сидел-то пьяный? — неожиданно закончил участковый.
— На собственной жилплощади имею право! — с вызовом вскинул голову начкар.
— Я твоих прав не касаюсь, — поморщился лейтенант, уловив, как от слишком бурного восклицания посетителя потянуло самым натуральным перегаром. — Олифу ты, что ли, пьешь?
— Какое продают — такое и пьем! — обиделся на вопрос начкар. — Мы люди не гордые.
— Да я не про то, Иван Савельич, — усмехнулся участковый. — С Лизой Картошкиной пили? И где она была, когда пришел ее сын?
— Ну, пили. То да се. Тут она вышла… А этот…
— Так-так-так… Значит, свидетелей, кроме возможных соседей за стенкой, не было?
— Как это? — удивился начкар и даже привстал. — А факт?
— Какой факт?
— Фингал.
— Фингал, Ваня, не свидетель, а легкое телесное повреждение! — строго сказал старший лейтенант. — Слушаю ваше заявление дальше.
Начкар скептически ухмыльнулся:
— Однако, вы странно рассуждаете, товарищ старший лейтенант! Налицо телесные повреждения, а вы говорите — свидетели…
— Значит — все! — спокойно подвел итог участковый, испытующе глядя на Ивана Савельича, и побарабанил пальцами по толстому настольному стеклу. — Та-ак, гражданин заявитель, пойдете сейчас в больницу. Выпишу вам направление, чтобы врачи определили документально степень ваших телесных повреждений.
— Это еще зачем? — подозрительно прищурился начкар, напрягшись на стуле, и перестал всхлипывать. — Я не напрашиваюсь — побои снимать…
— Соберем материал, направим в суд. У вас, по-моему, легкие телесные повреждения.
— Не пойдет! — качнул головой начкар. — Зачем нам по семейному делу обстановку нагнетать? А, Иван Димитрич? Как мне на службе перед личным составом объясниться, упал с сарая?
