На улице холодный ветер сбивал с карнизов снег, похоже, начиналась метель. Вокруг темного пятна канализационного колодца роились мужики. Наверняка снова, как прошлой осенью, забило тряпьем сток. Мужики глядели на мутную воду с плавающим поверху мусором и обсуждали событие.
— Бабы это виноваты, — голосом обладателя тайны рассуждал Семен Никитич Зайцев, весьма еще бодрый, крепкого сложения пенсионер. — В прошлый раз сколько тряпок вытащили? И колготки, и эти, как их…
— Кто-то бюстгалтер спустил, — поддержали Семена Никитича мужики. — Вот бы дознаться, да носом ее.
— А ето… Експертизу надо исделать. По бюстгалтеру и определить…
Народу возле колодца набралось уже много: с десяток пенсионеров, корреспондент местной газеты, худощавый стеснительный дядечка из первого подъезда, бухгалтер гор-торга Прохоров, начальник строительного участка Геннадий Иванович Свистунов — матерый, с крупным, цвета красного кирпича, лицом мужчина, маячили еще какие-то незнакомые Славке люди…
— Надо бы зондом попробовать проковырять. — Полемика вокруг забитого колодца мало-помалу приобретала конкретно-деловое направление. — Сантехника не мешало бы вызвать.
— А вон, Славка-то — не сантехник разве? — сказал кто-то из толпы, и все заповорачивались, словно впервые увидели Бобышева. — Мастер. Можно сказать, кандидат наук в этом деле.
— Надо, так надо, — сказал Славка, скрывая, что ему польстило такое возвеличивание. — Пойду переоденусь.
Когда Славка в телогрейке, болотных сапогах и рукавицах снова спустился во двор, там вовсю раздавался голос домкома Михаила Леонтьевича Иванова. Этакого шустрого низенького роста пузатенького человечка с писклявым бабьим голоском и лицом, на котором не росли ни борода, ни усы. За внешность ли, за то, что домком хаживал по похоронам отпевать покойников, или еще за какие дела, мужики заглазно звали Леонтьича «двухенастным». Сейчас он стоял на опасно вихлявшем под ним осиновом чурбаке и читал нечто вроде короткой проповеди перед массами.
— Вот, к примеру, взять Бобышева, — услышал Славка, подходя поближе. — Знаете, что он натворил два месяца назад? — домком сделал паузу, чтобы слушавшие вспомнили про «затопление». Бобышев вот так же тогда пришел «из ночи» — их снимали на ликвидацию аварии в городе, сложил в ванную грязную одежду, открыл краны и, сев на кухне на стул, уснул. Домкома, влетевшего в квартиру Славки, чудом тогда не искусала собака. Пришлось Бобышеву белить у Леонтьича и платить за подмоченные кресла — тот грозился подать в суд.
