Как я не убил тогда этого осмотрщика. «Прощай, — говорю, — Миша, я спешу». Не помню, как домой прибежал, хотел сначала застрелиться. А потом остыл маленько — ну уж нет, думаю, не выйдет. Убью, заразу! Гляжу, является моя радость. Я уж вовсе остыл к тому времени, перегорело. И сделал я такой дипломатический ход. «Сходи, — говорю, — Люся, в кино, шибко интересное сегодня. «Развод по-итальянски». Она — с радостью: любила по кино шляться. Подвела брови, подкрасилась — пошла. Я собрал ее вещи, вытащил на улицу, ворота на засов закрыл. Пришла, постучала, поняла в чем дело. Развод по-итальянски. Гляжу, тащит чемоданчишко, согнулась вся, набок ее перекосило. Жалко ее стало. Уехала, больше я ее ни разу не видел.
Живу дальше, один, межеумком, в своей избе. Не скажу, чтобы весело: хвалить горе — чтоб не плакать.
Правда, зацепила меня одна студенточка за живое. Приехала на завод на практику, поселилась в общежитии. Я как раз корешей в общежитие пришел проведать, но их дома Не оказалось. Решил обождать немного в красном уголке, телевизор поглядеть. Вижу, в комнате затемнено, и сидит в ней девчушка в красном свитерке. Кудрявая, черненькая, губы яркие и вокруг глаз темно. Как почувствовал я тогда — что-то случится. Оробел сначала, не знаю, как подступиться.
— Пойдем, — она вдруг сама говорит, — ко мне. Вы должны все понять.
Я еще ничего не понимаю, но иду. Заходим, у нее чистенько так, как и должно быть у девчонок, я застеснялся немного. Нет, думаю, не туда попал. Надо сразу сказать, что я за птица и чего мне в конечном счете надо. Уходи, пока не натворил делов. Набрал воздуха, решился.
— Девочка… — говорю. И руки растопырил, чтобы сказать, кто я есть.
— Закрой дверь на ключ.
Меня это слегка покоробило, но от дальнейших объяснений удержало. Запер дверь, гляжу, что будет дальше.
— Садись, — говорит. И на кровать рядом с собой показывает. Достает из тумбочки три общих тетради. — Послушай. Я тебе стихи почитаю.
Сажусь, слушаю. Даже возгордился — никогда мне стихи не читали. Сначала интересно было. Что-то такое:
Не откажите в коврике под дверью…
Больше не помню, но вот это «Не откажите в коврике под дверью» меня сразило, я чуть не заревел, захлопал в ладоши. Она обрадовалась, давай дальше читать. Я сначала внимательно слушал, затем пошли какие-то переживания, тут уж я скис, но сижу, притворяюсь, что интересно, терплю. Ты, Сергей, случайно стихов не пишешь? Ну и молодец, я так и знал. Не пиши, ну их… Часа через полтора мне тошно стало. Невтерпеж. Хуже, чем тогда, в детстве, когда зеленью объедался. Уйти — ключу нее в кармане. «Отпусти, — говорю, — милая, зла не помня». — «Ничего, — отвечает, — еще немного осталось». И дальше читает. Думаю, если ключ у нее отнять — кричать будет, скандал… Прослушал я три ее тетрадки, встал, меня только что не качает. «Ну, — спрашиваю, — все? Можно идти?» А она радостная такая, сияет вся, гладит меня. «Зачем? — говорит. — Оставайся».
