Мужчины пытались сопротивляться, кидаясь на всадников, вооруженных по последнему слову воинской техники, с легкими томагавками и ножами. Но что они могли сделать? Солдаты, свистя и улюлюкая, рубили стальными саблями направо и налево. Тела, залитые кровью, оседали на перепаханную копытами землю, так и не выпустив из рук своего оружия. Силы были слишком неравные.
Пятеро солдат покинули седла и, размахивая саблями и кольтами, бросились к большой хижине, где, отстреливаясь из старенького винчестера, укрывшись за телом убитой лошади, прятался вождь. У него оставалось еще два патрона, и он разнес в клочья грудные клетки первых же двух парней, приблизившихся к нему; но остальные насели на него, словно свора собак, и через несколько секунд от вождя осталась лишь бесформенная окровавленная куча, торчащая сломанными костями, а убийцы побежали дальше, вытирая клинки о полог уже подожженной ими же большой хижины.
Внезапно полог откинулся, и с клубами дыма из укрытия выбежала вооруженная ножом хрупкая девушка. Быстро осмотревшись по сторонам воспаленными глазами, она бросилась прочь, а заметившие ее появление солдаты резко изменили направление поиска новых жертв и бросились за ней следом.
Дункан возник перед ними, словно черная грозовая туча, сверкающая ослепительной молнией кривого меча. И через секунду еще два тела легли у его ног, перерубленные пополам, забрызгивая все вокруг теплой липкой кровью. Но в этот миг широкое лезвие боевой пики пробило спину Мак-Лауда. Огненный шар боли заметался по распоротым внутренностям, перехватывая дыхание, в глазах вспыхнули алые звезды, разлившиеся страшным взрывом в сплошную багровую пелену.
Он успел еще перерубить древко пики и сделать шаг назад, чтобы снести голову стоящего за спиной всадника, как три страшных удара пуль в затылок повалили его на землю. Боль заполнила каждую клеточку его тела, внешний мир внезапно исчез. Остались только боль, три пули в голове и обломок пики, пригвоздивший его к земле. Он так и остался лежать, продолжая сжимать рукой драконоголовую рукоять меча, и никак не мог вернуться на эту землю, чтобы все-таки постараться спасти ее. Нет, не землю, а ту, ради которой несколько лет назад он ушел к этим гордым людям и с которой собирался еще долго жить в этой суровой стране, которой собирался отдать часть своего бессмертия.
Постепенно боль стала исчезать, и первое, что он увидел перед своими глазами, было лицо Конана. А потом Дункан сидел возле еще тлеющего остова большой хижины вождя и прижимал к груди тело. Ее лицо было спокойным и казалось, что она просто спала на его руках. Только пятно крови на животе, размазанное по одежде...
